Википедия

Подробности жизни Никиты Воронцова

Стабильная версия, проверенная 28 октября 2024.

«Подро́бности жи́зни Ники́ты Воронцо́ва» — фантастический рассказ[1][2] (или короткая повесть)[3] писателя С. Ярославцева (псевдоним Аркадия Стругацкого) 1984 года. Опубликован в журнале «Знание — сила» (№№ 6, 7), первое книжное издание последовало в 1990 году. С тех пор рассказ включался во все собрания сочинений Стругацких, переведён на английский, итальянский, украинский, французский и чешский языки[4][5][6].

Подробности жизни Никиты Воронцова
Обложка дополнительного тома собрания сочинений Стругацких издательства «Текст» 1995 года. Иллюстрация Владимира Любарова
Обложка дополнительного тома собрания сочинений Стругацких издательства «Текст» 1995 года. Иллюстрация Владимира Любарова
Жанр научная фантастика
Автор С. Ярославцев
Язык оригинала русский
Дата написания 2 — 14 сентября 1983
Дата первой публикации 1984 («Знание — сила», №№ 6, 7)

Единственное произведение Стругацких, посвящённое проблеме путешествий во времени[7]. Сюжет обрамлён детективной интригой: писатель Алексей Т. и следователь прокуратуры Варахасий Щ. во время дружеской встречи обсуждают таинственное дело Никиты Воронцова. Из записей в дневнике следует, что Никита обречён проживать свою жизнь раз за разом (может быть, тысячекратно), переносясь сознанием из 1977 года в 1937-й в собственное тело пятнадцатилетнего подростка, и не в силах изменить даже собственную биографию.

Сюжет

править

Следователь прокуратуры Варахасий Щ., пригласивший своего давнего приятеля — писателя Алексея Т. — на холостяцкий междусобойчик, демонстрирует ему дневник недавно погибшего инженера-металлурга из номерного института Никиты Воронцова[8][Комм. 1], а затем знакомит с показаниями некоторых бывших знакомых покойного. Из чтения следует, что Воронцов прожил множество раз одну и ту же жизнь: после кончины от остановки сердца 8 июня 1977 года сознание его необъяснимым образом переносилось со всеми воспоминаниями о прошлой жизни в его же тело пятнадцатилетнего подростка — в ночь на 7 января 1937 года[10]. Память позволяла ему «предсказывать» будущее[1][Комм. 2]. Пройдя Великую Отечественную войну и не в силах ничего изменить к лучшему ни в своей жизни, ни в жизни друзей и родных («Федя, как всегда, убит в 42-м при отступлении от Харькова…»), Никита Воронцов в отчаянии записал: «Да помилуй же меня хоть на этот раз! Что за охота тебе так со мной играться!»[12] То есть он был не в состоянии умереть окончательно, полностью осознавая ненормальность захватившего его течения времени[1]. Следствие признало дневник странной случайностью, и теперь писатель и сотрудник прокуратуры на досуге вместе думают над загадкой жизни Никиты Воронцова[13]. После краткой дискуссии Алексей на месте пишет выдуманное интервью с путешественником во времени[1]. Завершается рассказ фразой писателя: «Лучше к чертям в ад, чем обратно»[14].

Создание и публикация

править

Контекст. Замысел

править

К 1983—1984 годам писатели Стругацкие находились в состоянии затяжного кризиса, вызванного внешними причинами: ежегодно выходило не более трёх-четырёх публикаций, считая газетные. Последние новые, то есть недавно написанные и ранее не издававшиеся, объёмные тексты вышли в свет в 1980 году. Законченная в 1982 году повесть «Хромая судьба» была предложена в несколько журналов без удовлетворительной реакции; «Улитка на склоне», «Сказка о Тройке», «Град обреченный» и «Гадкие лебеди» по разным причинам не публиковались и не могли быть опубликованы. В 1984 году, однако, Аркадий Стругацкий довёл до издания средневековый японский эпос «Сказание о Ёсицунэ» в собственном переводе и выпустил в свет два написанных единолично фантастических произведения, подписанных псевдонимом «С. Ярославцев»: третью часть сказки «Экспедиция в преисподнюю» и «Подробности жизни Никиты Воронцова»[15].

История создания «Никиты Воронцова» плохо документирована: в дневниковых записях следов обсуждений этого замысла практически нет, вдобавок оба соавтора перешли в промежутках между личными встречами на телефонное общение, и по разным причинам сохранилась лишь малая часть черновых материалов. Борис Натанович Стругацкий непосредственного участия в написании «Подробностей жизни…» не принимал, хотя в некоторых интервью 1990-х годов относил замысел и исполнение рассказа к 1972—1975 годам, подчёркивая, что идея временно́й петли независима от замысла «Града обреченного»[16]. Архивные материалы позволяют скорректировать эти утверждения. В дневнике А. Н. Стругацкого от 14 июля 1978 года (шла работа над ранним черновиком сценария к «Чародеям») попутно зафиксировано, что «Всерьёз возникла идея (и сюжет?) „Вторая жизнь Никиты Воронцова“»[17]. В письме брату от 27 августа 1978 года Аркадий Натанович упоминал о желании «прикинуть сюжет „второй жизни“», на что 7 и 17 сентября Борис Натанович дал негативный ответ. 17 марта 1979 года в рабочих записях соавторов для написания «Жука в муравейнике» зафиксирована и сцена про музыкальную телепередачу во время «мальчишника», мало отличающаяся от окончательного варианта, также из записей ясно, что концепция петли времени уже сложилась. Появилась и тема Агасфера, использованная намного позже для «Отягощённых злом»[18].

В 1980 году сюжет о человеке, прожившем много жизней, был включён в сводный перечень нереализованных замыслов, составленный Б. Н. Стругацким, и более никаких документов о совместной разработке этой темы не сохранилось. С осени 1981 года в рабочих тетрадях А. Н. Стругацкого времён поездки на Дальний Восток вновь появились записи в связи с сюжетом «Второй жизни» без упоминания этого названия. 12 октября 1981 года Аркадий Стругацкий побывал у Аркадия Вайнера, с которым консультировался о сюжете «1001 смерть Н. Воронцова» насчёт правдоподобия сцен со следователем и хода расследования. Вопросы Вайнеру были сформулированы заранее и датированы в рабочих записях 5 октября[19]. Возвращение к этому сюжету состоялось только в 1983 году, параллельно с работой над третьей частью сказки «Экспедиция в преисподнюю»: это были попытки разработать биографию Никиты Воронцова и написать его дневник. Всё это практически не реализовалось в окончательном варианте. Появилась конструкция «я был (и буду) убит» — несомненно, восходящая к ценимому А. Н. Стругацким роману К. Воннегута «Бойня номер пять». По-видимому, к этому роману восходят многие сюжетные идеи «Подробностей жизни…», однако Билли Пилигрим мог возвращаться в произвольный год своей прошлой жизни[20]. В черновых заметках также упоминались и другие литературные аналоги Никиты Воронцова: Дарелл Стендинг «Межзвёздного скитальца» Джека Лондона[Комм. 3] и Эмилия Марти из пьесы Карела Чапека «Средство Макропулоса» — впрочем, основанные на иных авторских посылках и с другими фабульными ходами[23].

Ход написания. Публикация

править

В дневнике Аркадия Стругацкого начало работы над «1001 жизнью Никиты Воронцова» зафиксировано 24 июня 1983 года, «приведение в порядок» материалов упоминается и 5 июля. Далее писатель находился в летнем отпуске на Волге, и написание рассказа началось 2 сентября. В день в среднем получалось по три страницы, авторский чистовик (38 страниц) датирован 14 сентября[20]. В тот же день окончание рукописи отмечено и в дневнике Аркадия Натановича с пометой, что её читали жена и дочь, «им как будто понравилось». Именно в этот день рукопись упоминается под окончательным названием «Подробности жизни Никиты Воронцова». 15 сентября рукопись прочитал лечащий врач Аркадия Стругацкого Юрий Черняков, который «пришёл в восторг», а вот Борису Натановичу Стругацкому рассказ не понравился (запись от 20 сентября). Юрий Манин также отнёсся к рассказу холодно, что компенсировалось положительной реакцией Александра Мирера. Чистовую рукопись А. Н. Стругацкий впервые размножал при помощи ксерокса. Первым кандидатом на публикацию стал журнал «Знание — сила»[24].

Решение о публикации сопровождалось требованием от 24 февраля 1984 года убрать из текста все упоминания о выпивке и намёки на неё, несмотря на то что до начала антиалкогольной кампании оставалось больше года. В дневнике А. Н. Стругацкого зафиксировано, что повесть пойдёт в номера 6 и 7, причём седьмой уже в Главлите. Из-за сокращений рассказ пострадал в отношении стилистики и внутренней логики некоторых сцен, даже первая главка из «Холостяцкого междусобойчика» превратилась в «Дождливым вечером»[25][26]. Редакция последовательно облагораживала речь старых приятелей: исчезла фраза, что Алексей Т. и Варахасий Щ. в начале телефонного разговора обменялись «обычными, не очень пристойными приветствиями», убрано слово «бабы», обращение «сукин ты сын» и тому подобное. Убрана народная присказка «Лучше сорок раз по разу, чем за раз все сорок раз» и упоминание о родинке Веры Самохиной (не случившейся в этом варианте реальности жены Воронцова)[Комм. 4], но при этом не подверглись цензуре фрагменты, показывающие слишком «взрослое» отношение Воронцова-школьника к представительницам прекрасного пола[28]. Активист фэндома и критик В. Казаков обратил внимание, что «журнальный текст был освобождён от малейших намёков на сталинский террор, хотя для идеи рассказа это очень важно»[25].

В 1990 году рассказ был выпущен издательским кооперативом «Текст» во втором варианте сборника «Посёлок на краю Галактики» (первое его издание вышло в 1989 году в ином формате и оформлении в серии «Библиотека журнала „Химия и жизнь“»). Сохранившийся чистовик рукописи носил следы правки именно для этого издания, однако в дневниках Аркадия Стругацкого отсутствовали какие-либо упоминания о подготовке публикации[29]. Издательством «Текст» в 1993 и 1995 году были выпущены следующие издания: авторский сборник «Дьявол среди людей» в серии «Альфа-фантастика» (1993) и один из ненумерованных дополнительных томов к первому собранию сочинений Стругацких (1995), которые отличались только внешним оформлением; состав изданий был идентичен. В 1998 году рассказ вошёл в очередной том серии «Миры братьев Стругацких», который перепечатывался до 2005 года[30]. В «чёрном собрании» сочинений Стругацких издательства «Сталкер» рассказ был напечатан в отредактированном виде в 2001 году, в 10-м томе, объединяющем все произведения С. Ярославцева и первый роман С. Витицкого. Этот вариант многократно издавался в составе разных сборников и собраний сочинений. В составе 33-томного полного собрания сочинений Стругацких текст рассказа по чистовику был включён в 26-й том, сопровождаясь объёмными комментариями[31].

Литературные особенности

править

Литературная критика

править

Литературная критика практически не заметила «Подробностей жизни Никиты Воронцова». Библиографы и редакторы-комментаторы собраний сочинений Стругацких из группы «Людены» (Светлана Бондаренко, Вадим Казаков, Владимир Борисов) изучали историю создания текста или рассматривали его как пример деятельности советской цензуры[32]. Ещё в двух отзывах рассматривалась исключительность экзистенциальной ситуации, описанной в рассказе. Михаил Шавшин (под псевдонимом «Ш. Манохин») и Сергей Переслегин практически в одинаковых выражениях отмечали, что «возможность вернуться в юность, сохранив навыки и опыт взрослого человека, возможность, за которую не жалко заложить дьяволу душу, становится для Воронцова нечеловечески страшным наказанием»[33]. «Такого и врагу не пожелаешь. Обычная тюрьма покажется раем в сравнении с вечным заключением сознания в острог внутренний. И настолько это состояние детерминировано, что любые попытки более или менее существенно изменить опостылевшее течение жизни обречены на провал»[34]. В послесловии к изданию повести в серии «Миры братьев Стругацких» С. Переслегин резюмировал, что «„Старые карты ада“ просто существуют. Как существует и сам ад. Они не „выражают протест“, не пытаются „предотвратить“, не тщатся „научить“. Нельзя научить жить в аду»[35].

Критик Николай Корнацкий (журнал «Искусство кино») рассматривал некоторые параллели рассказа А. Стругацкого и сценария фильма «Зеркало для героя» в «биографии жанра русской хронооперы». Фильм был поставлен по повести Святослава Рыбаса, некоторые важные сюжетные ходы (например, вечный день 8 мая) был добавлен сценаристом Надеждой Кожушаной. Критик усматривал в герое режиссёра Владимира Хотиненко что-то «стругацкое»: «деятельный участник и наблюдатель. Кем он стал и кем, может, хотел бы стать». При сравнении с «Днём сурка» выявляется отличие художественных поисков двух кинематографий: «у них» — «духоподъёмная… комедия о том, что рутина не приговор»; у нас — «жуткая притча об отягощении историей»[36].

Хронотоп. Литературные реминисценции

править

Литературовед С. Харин выявил в рассказе чрезвычайно сложную структуру хронотопа (замкнутого времени), осложняемую моделью «текста в тексте». В небольшом рассказе представлены два пространственно-временных плана: квартира Алексея и Варахасия, которые в 1978 году рассуждают о результатах расследования, второй — собственное время Никиты Воронцова. Проблема в том, что однозначно утверждать наличие второго временно́го плана нельзя: напротив, это может быть воспринято как сюжетный ход. Дневник Воронцова — второй текст внутри первого — оформлен как «ключ» к серии рассказов, идущих следом. В тексте самого дневника упоминается точное время смерти (8 июня 1977 года) и время «перерождения» (23 часа 15 минут 7 января 1937 года), но между ними не видно связи, которая становится понятной только из последующего изложения, непосредственно с Воронцовым не связанного. То есть хронологическая канва жизней Воронцова «собирается» через особенности самого дневника (перо, почерк и последовательность записей), рассказа Варахасия и стенографии его бесед со знакомыми Воронцова, которые расположены вне временно́й петли[1]. Ситуация столь необычна, что психиатр Юрий Никонов использовал пример литературного героя для иллюстрации особой формы шизофрении[37][38].

В дневнике Никиты Воронцова до вселения его личности из 1977 года (запись 3 января 1937 года) упоминается, что он читал роман С. Мстиславского «Крыша мира»[39]. Роман писателя-революционера был отчасти автобиографическим и повествовал о поездке студента с научно-антропологической целью («охота за черепами») в Среднюю Азию. Сюжет насыщен экзотикой, фантастикой и приключениями, в нём присутствует бессмертная волшебница-пери и старец, предсказывающий будущее[40].

Использованная в тексте украинская песня, по свидетельству Александра Мирера, была одной из самых любимых у Аркадия Стругацкого. В журнальной публикации авторство её текста было приписано некоему «Слипченко В. В.», что основано на недоразумении. Исследователи творчества Стругацких С. Бондаренко и Ю. Флейшман установили, что в основе текста лежало стихотворение Н. Томенко[укр.] «Ми все рідше пишемо листи…» (сборник «Червоні вершники», Киев: Радянський письменник[укр.], 1976, с. 25), которое Аркадий Натанович не читал. Из четырёх исходных строф он использовал две, в обратном порядке: сначала самую последнюю, затем самую первую, и с некоторыми отступлениями от оригинала. Вероятно, он узнал текст от кого-либо из знакомых изустно; Борис Натанович Стругацкий никогда не слышал этого текста в исполнении брата[41]. Среди прочих песен, которые исполняют главные герои, перечисляются произведения Высоцкого «Кони привередливые», «Подводная лодка», и Окуджавы «По смоленской дороге», «Ваше благородие, госпожа Разлука»[42].

Стругацковский миф о вечном возвращении

править

Израильский историк и публицист Михаил Сидоров последовательно рассматривал творчество Стругацких через призму философии Ницше. Идея о «вечном возвращении того же самого» — одна из ключевых в философии Ницше; её автор называл «самой крайней формой нигилизма» и в «Весёлой науке» (341) подавал как «величайшую тяжесть». Во фрагменте 341 «Весёлой науки» прямо говорится: «Эту жизнь, как ты её теперь живешь и жил, должен будешь ты прожить ещё раз и ещё бесчисленное количество раз; и ничего в ней не будет нового, но каждая боль и каждое удовольствие, каждая мысль и каждый вздох и всё несказанно малое и великое в твоей жизни должно будет наново вернуться к тебе, и всё в том же порядке и той же последовательности…» По словам М. Сидорова, короткая повесть С. Ярославцева «выдержана примерно в таком же духе»[43].

Из реконструкции биографии Никиты Воронцова, какой она предстала в изложении Варахасия Щ., Михаил Сидоров выводил ряд вопросов. Во-первых, «можно ли с уверенностью утверждать, что Никита Воронцов уникален?» Во-вторых, факт, что Воронцов проживает очередной свой цикл существования среди тех же людей — родственников, друзей, одноклассников, политических деятелей, учителей и так далее, может свидетельствовать, что «они тоже вернулись обратно, только не обременёнными памятью о прожитых прежде жизнях». В-третьих, время между смертью и очередным возрождением Никиты Воронцова можно увязывать не только с идеей Ницше о вечном возвращении, но и с космологической моделью «пульсирующей Вселенной». Впрочем, с тем же успехом можно использовать фантастическое допущение о параллельных мирах[44].

Претексты. Рассказ об ужасном или рассказ о чуде

править

Польский стругацковед Войцех Кайтох отмечал, что мотив путешествия во времени присутствовал в творчестве Аркадия и Бориса Натановичей, хотя в их «рейтинге важности» стоял далеко не на первом месте. Несколько идей такого типа присутствовали в утопии «Полдень, XXII век», герой повести «Попытка к бегству» также таинственным образом перенёсся в будущее. Кроме того, в 1963 году Аркадий Стругацкий был литературным редактором повести Германа Чижевского «В дебрях времени. Палеонтологическая фантазия». Наконец, в романе «Град обреченный» содержалась идея (по крайней мере, намёк), что жизнь главного героя после его смерти может начаться «с начала» в том же мире, откуда он появился[2]. Структуру произведения В. Кайтох рассматривал как построенную по «принципу шкатулки»[45]. Сначала действие разворачивается в подчёркнуто легкомысленной и неформальной обстановке, хотя по мере роста опьянения писатель и следователь упоминают мрачные темы своей современности. После того, как друзья поют украинскую песню о годах, которые уходят «як мосты, по якым нам бильше не ступаты», следователь начинает свою таинственную историю. Эта схема восходит к классической русской литературе, например «жутким рассказам» А. К. Толстого: настоящая история подаётся от первого лица после формального или полуформального вступления от третьего лица, составляющего её рамки[46]. Исследователь даже обнаружил аналогично выстроенный рассказ Михаила Арцыбашева «Сказка старого прокурора» о психических муках обречённого на смерть преступника, о которых было рассказано во время встречи двух знакомых. Вполне возможно. это был претекст рассказа Аркадия Стругацкого. Автор в максимальной степени заботится о правдоподобии таинственной истории: следователь излагает или зачитывает показания и даёт приятелю-писателю прочитать дневник самого фигуранта дела. Это также отсылает к русской литературной традиции — в частности, одному из первых фантастических романов Одоевского «4338 год. Петербургские письма»[47].

Рассказ «Подробности жизни Никиты Воронцова» не является представителем литературы ужасов, и в финале А. Стругацкий устами своего героя-следователя констатирует, что хотя сущность загадки и неизвестна, но она находится в границах материалистической «диалектики природы»[48] и в любом случае о ней можно говорить языком марксистской философии. Немедленно написанное «Интервью, данное скитальцем по времени Н. Воронцовым писателю и журналисту Алексею Т.» является непосредственной аллюзией к «Машине времени» Г. Дж. Уэллса, в которой с «Путешественником по Времени» среди прочих беседовал и Журналист[49]. Согласно В. Кайтоху, элементы структуры рассказа ужасов являются лишь риторическим приёмом, позволяющим вписать фабулу в жанровую структуру и литературно обработать научно-фантастический замысел. Литературная формула может быть реконструирована следующим образом (в порядке главок рассказа)[50]:

  1. Холостяцкий междусобойчик (бытовая сценка и одновременно обрамление «жуткого рассказа»).
  2. Дневник Никиты Воронцова (документ, представленный в рамках соответствующего необыкновенного рассказа).
  3. Умертвие на проспекте Грановского (вступительный рассказ о следствии, ещё не имеющий черт рассказа о необыкновенном).
  4. Биография Никиты Сергеевича Воронцова (аналогично предыдущему).
  5. Подробности о Никите Воронцове (типичный необыкновенный рассказ с постепенным усилением напряжения и т. д.).
  6. Дискуссия вместе с «Интервью…» (решение загадки, привязывающее жанровую принадлежность целого к научной фантастике).
  7. Последние абзацы — окончательное возвращение к начальной ситуации, скрепление композиционной пряжки.

Несмотря на атеизм А. Стругацкого, некоторые упоминания, разбросанные по тексту, позволили В. Кайтоху предложить ещё один интерпретационный пласт. Писатель и следователь прокуратуры пируют на квартире юриста в Безбожном переулке; это атеистическое название и речи Варахасия о диалектике природы резко контрастируют с записью в дневнике Воронцова от 21 августа 1941 года, в которой Никита обращается к единственной силе, способной избавить его от проклятья временно́й петли. Равным образом, ад упоминает в самом конце рассказа и писатель, «довольно известный в Отделе культуры ЦК». Введение, пусть и законспирированного, религиозного элемента позволяло писателю решать две задачи. Во-первых, существование в мире рассказа Бога позволяло убедительнее объяснять переживания Воронцова и, во-вторых, не позволяло читать произведение «как ужастик». Таким образом, «Подробности жизни Никиты Воронцова» предстают как рассказ о добром Божьем чуде, безнадёжно испорченном человеком: жертва попадает «в устроенные людьми для людей время, место и действительность столь страшные, что и чудо смогли погубить»[51].

Комментарии

править
  1. ↑ В дневнике Никиты Воронцова перед вселением его личности из 1977 года указано, что он с приятелем собирался делать химические опыты. Некая «бездымная технология» упоминалась и в записях обрывочных воспоминаний о прошлой жизни, сделанных сразу после вселения. Пройдя войну, Воронцов окончил Московский институт стали, работал инженером на заводе «Серп и молот» и в конце пятидесятых перешёл в номерной институт[9].
  2. ↑ Изложение от лица племянницы Воронцова:

    А что ему дано было будущее знать, так я это ещё девчонкой поняла. <…> И вот песни он мне пел иной раз такие, каких тогда ни от кого услышать было нельзя, а услышала я их снова уже взрослой и много позже войны. «Эх, дороги, — он пел, — пыль да туман», «Чёрного кота», «Вы слышите, грохочут сапоги»… И про войну он досконально знал, что она будет, и когда, и какая будет[11].
  3. ↑ Этот литературный герой остался в окончательном тексте в нарочито сниженном контексте: «В романтической литературе известны персонажи, прожившие несколько жизней, — достаточно вспомнить хотя бы джек-лондоновского Скитальца, который в своей смирительной рубахе носился из эпохи в эпоху, как страдающий поносом из сортира в сортир. Красиво, спору нет»[21]. В черновике Дарелл сравнивался с «дизентерийным больным», а цитируемое сравнение было убрано из журнальной публикации[22].
  4. ↑ В дневнике Воронцова Варахасий Щ. нашёл запись сразу после переноса в 1937 год: «Верочка Корнеева, она же Воронцова, она же Нэко-тян». Однако по результатам расследования оказалось, что «Вера Фоминична Самохина, в девичестве Корнеева, химик-технолог, сослуживица Воронцова по номерному институту», познакомилась с ним только в 1958 году. Примерно за год до кончины Никита Воронцов сошёлся с её 23-летней дочерью Валентиной, ставшей его любовницей[27].

Примечания

править
  1. ↑ 1 2 3 4 5 mhaith.
  2. ↑ 1 2 Кайтох, 2020, с. 128.
  3. ↑ Скаландис, 2008, с. 435.
  4. ↑ Подробности жизни Никиты Воронцова на сайте «Лаборатория Фантастики»
  5. ↑ Internet Book List : Book Information: New Soviet Fiction. Дата обращения: 29 сентября 2013. Архивировано из оригинала 2 октября 2013 года.
  6. ↑ Библиография.
  7. ↑ Скаландис, 2008, с. 567.
  8. ↑ ПСС 26, 2019, с. 3, 6.
  9. ↑ ПСС 26, 2019, с. 7, 8, 12.
  10. ↑ ПСС 26, 2019, с. 21.
  11. ↑ ПСС 26, 2019, с. 20.
  12. ↑ ПСС 26, 2019, с. 9.
  13. ↑ ПСС 26, 2019, с. 11.
  14. ↑ ПСС 26, 2019, с. 24.
  15. ↑ ПСС 26, 2019, с. 151.
  16. ↑ ПСС 26, 2019, с. 151—152.
  17. ↑ ПСС 26, 2019, с. 153.
  18. ↑ ПСС 26, 2019, с. 154—155.
  19. ↑ ПСС 26, 2019, с. 155—156.
  20. ↑ 1 2 ПСС 26, 2019, с. 164.
  21. ↑ ПСС 26, 2019, с. 21, 564.
  22. ↑ ПСС 26, 2019, с. 169—170.
  23. ↑ ПСС 26, 2019, с. 170.
  24. ↑ ПСС 26, 2019, с. 173—174.
  25. ↑ 1 2 Казаков, 1993, с. 3.
  26. ↑ ПСС 26, 2019, с. 176—177.
  27. ↑ ПСС 26, 2019, с. 14.
  28. ↑ ПСС 26, 2019, с. 178.
  29. ↑ ПСС 26, 2019, с. 180—181.
  30. ↑ ПСС 26, 2019, с. 182.
  31. ↑ ПСС 26, 2019, с. 183—184.
  32. ↑ Кайтох, 2020, с. 132.
  33. ↑ Переслегин, 2010, с. 231.
  34. ↑ Манохин Ш. Комментарии к комментариям, или кое-что о Вертикальном Прогрессе. Глава 9. «Спонтанный рефлекс». Аркадий и Борис Стругацкие. Официальный сайт. Русская фантастика. Дата обращения: 21 августа 2023. Архивировано 21 августа 2023 года.
  35. ↑ Переслегин, 2010, с. 236.
  36. ↑ Николай Корнацкий. «Зеркало для героя»: отягощение историей. Искусство кино (6 мая 2022). Дата обращения: 28 сентября 2023. Архивировано 20 апреля 2023 года.
  37. ↑ Никонов Ю. В. О квантовой психопатологии. МЦЭИ. Международный центр эвереттических исследований. Дата обращения: 21 августа 2023. Архивировано 21 августа 2023 года.
  38. ↑ Кайтох, 2020, с. 133.
  39. ↑ ПСС 26, 2019, с. 7, 563.
  40. ↑ Мстиславский С. Д. Крыша мира. Приключенческий роман. Подольный Р. Предисловие. Русская фантастика. Дата обращения: 28 сентября 2023. Архивировано 13 августа 2020 года.
  41. ↑ ПСС 26, 2019, с. 174—175.
  42. ↑ ПСС 26, 2019, с. 5, 563.
  43. ↑ Сидоров, 2019, с. 194.
  44. ↑ Сидоров, 2019, с. 195.
  45. ↑ Кайтох, 2020, с. 135.
  46. ↑ Кайтох, 2020, с. 137.
  47. ↑ Кайтох, 2020, с. 139—140.
  48. ↑ ПСС 26, 2019, с. 22.
  49. ↑ Кайтох, 2020, с. 143.
  50. ↑ Кайтох, 2020, с. 144.
  51. ↑ Кайтох, 2020, с. 145—146.

Литература

править

Ссылки

править
Источник — https://ru.wiki.x.io/w/index.php?title=Подробности_жизни_Никиты_Воронцова&oldid=141122016