Википедия

Алипий (Константинов)

Стабильная версия, проверенная 20 октября 2024.
В Википедии есть статьи о людях с такими же именами и (или) фамилиями Алипий, Константинов и Константинов, Алексей

Алипий (в миру — Алексей Иванович Константинов[Прим 1], 9 [21] марта 1851, Ярославская губерния, Российская империя — 17 [30] августа 1901, Валаам, княжество Финляндское, Российская империя) — русский иконописец, иеромонах Валаамского монастыря, получил известность как создатель Валаамской иконы Божией Матери, почитаемой в Русской и Финляндской православной церкви как чудотворная[3][4][5]. Алипий состоял членом комиссии по строительству Спасо-Преображенского собора Валаамского монастыря и колокольни при нём[6][7][8], руководил монастырской иконописной мастерской[9] и отделением иконописи художественной школы в монастыре[10][11][8].

Иеромонах Алипий
Иеромонах Алипий (Алексей Константинов). Фотография 2-й половины XIX века
Иеромонах Алипий (Алексей Константинов). Фотография 2-й половины XIX века
Имя при рождении Алексей Иванович Константинов
Дата рождения 9 (21) марта 1851(1851-03-21)
Место рождения д. Липниково, Рыбинский уезд, Ярославская губерния, Российская империя
Дата смерти 17 (30) августа 1901(1901-08-30) (50 лет)
Место смерти
Подданство  Российская империя
Род деятельности художник
Жанр иконопись, религиозная живопись
Стиль академизм
Учёба
Покровители Ионафан (Дмитриев)
Логотип Викисклада Медиафайлы на Викискладе

Яркая и неоднозначная личность художника привлекала внимание современников. О нём писали путешественник и журналист Василий Немирович-Данченко; писатель и публицист, представитель консервативно-христианского направления общественной мысли Иван Шмелёв[12][13]; поэт, драматург и переводчик Константин Случевский[14].

В архиве Ново-Валаамского монастыря сохранилось значительное число документов, связанных с его жизнью и деятельностью[15]. Интерес к жизни и творчеству Алипия в конце XX — начале XXI века возник после публикации[16] найденного в архиве Ново-Валаамского монастыря «Сказания о Валаамской иконе Божией Матери»[14][Прим 2].

Искусствовед Светлана Большакова считала, что творчество иеромонаха Алипия стало переломным эпизодом в развитии художественного стиля продукции валаамской иконописной мастерской. С его именем она связывала переход Валаамского монастыря (как в создании икон, так и в монументальных росписях) на принципы академической школы живописи[19].

Биография

править

Алексей Константинов родился 9 (21) марта 1851 года в семье мещан Константина Иванова и Матроны Васильевой в деревне Липниково Рыбинского уезда Ярославской губернии[2][Прим 3].

Алексей Константинов обучался в Императорской академии художеств в Санкт-Петербурге, был награждён малой серебряной медалью, но не сумел окончить обучение из-за проблем со здоровьем[21][Прим 4].

 
Могила иеромонаха Алипия на Братском кладбище Валаамского монастыря
 
Надгробная плита на могиле иеромонаха Алипия (Алексея Константинова)

Впечатлительный и склонный к уединению, он в юности мечтал оставить мир и уйти в монастырь[3]; 3 сентября 1875 года[Прим 5] был принят в Валаамский монастырь как «проживающий для богомыслия и приобщения к монашеской жизни»[2]; 23 мая 1879 года он стал послушником[22][20][3][25][7]; 12 мая 1884 года принял постриг с именем Алипий[20][3][7] в честь преподобного Алипия Киево-Печерского, первого известного по имени русского иконописца[26][27]; 28 июня 1892 года был рукоположён в иеродиакона, а в 1893 — в иеромонаха[28][6][7][20]. В 1896 году иеромонах Алипий был пожалован серебряной медалью для ношения на груди на Александровской ленте[29][7][20], а в 1896 году награждён набедренником[7][20].

Став известным иконописцем, Алипий сохранил смирение и скромность, часто исполнял «послушание за трапезой»[27]. Известно, что иконописец особенно почитал Божью Матерь. Соборную икону «Валаамской Божьей матери» он писал во время чтения братией акафиста в её честь[30][31].

Скончался 17 (30) августа 1901 года в день поминовения Алипия Киево-Печерского[31]. Краткая запись в метрической книге гласит: «…умер от ожога, погребён 18 августа. Погребение совершал игумен Гавриил соборне». Сам игумен Гавриил в своём дневнике обходит этот факт молчанием. В метеорологических записях монастыря за 1901 год отмечены два стихийных бедствия, которые Большакова в кандидатской диссертации связывала с этим событием[10]:

  • За месяц до кончины иеромонаха Алипия сгорел остров Сосновец.
  • За три дня до 17 августа во время ранней литургии молния пробила окно в куполе Спасо-Преображенского собора и на колокольне расщепила деревянную балку, к которой крепился колокол.

Однако, исследовательнице биографии иконописца не удалось найти никаких сведений о пострадавших при этих событиях в официальных документах монастыря[10].

Точное место захоронения его на Братском кладбище Валаамского монастыря не установлено, но сохранилось гранитное надгробие, на котором высечена надпись:

«3десь покоится прах почившего о Господе иеромонаха Алипия, сконч. 17 августа 1901 г. 50 лет от рожд. Искусный иконописец и усердный труженик. Святии отцы и братия, не забудьте и меня, егда молитеся!»

— Валаамские праведники. Иеромонах Алипий[25][31]

Личность иконописца

править
Личность иеромонаха Алипия. Рассказывает сотрудница музея Валаамского монастыря Г. В. Гавриленко

Писатель Василий Немирович-Данченко во время своих путешествий по Российской империи встречался с Алипием в валаамской мастерской и описывал его как маленького, тщедушного человека, у которого золотистые волосы «на голове шапкой стоят, и никаким гребнем не разберёшь», с грустными добрыми глазами и бледным, кажущимся измученным лицом[32][33][34]. Он также отмечал авторитет, которым пользовался совсем юный инок у братии монастыря. Один из монахов так отозвался в его присутствии о живописце: «даровал ему Господь талант на пользу братии, — такой талант, коему и светские громогласные художники вотще позавидовать могут!». Когда писатель захотел лично познакомиться с Константиновым и посмотреть его работы, то он «сконфузился, покраснел, заторопился»[33][34]. Художник признался писателю, что после того, как задумывает картину, никогда не приступает сразу к исполнению своего замысла, ожидая вдохновения от Бога[35][34].

Немирович-Данченко был потрясён тем, как монастырь поощряет работу иконописца, — Константинову выписывали французские и английские «иллюстрации» на те сюжеты, над которыми он уже закончил работать. Публицист писал в книге «Мужицкая обитель»: «Обидно и досадно становится за него. Живая душа, бьётся. Даже ещё хуже — не бьётся, а примирилась, считает место это лучшим на всей земле, а рясу свою и скуфейку — высшим счастьем… Понятно, если талант мало-помалу заглохнет. Скоро эти грустные глаза погаснут, а живое, выразительное лицо, на котором постоянно сменяются впечатления, примет сухую иноческую складку, — тогда и чистые линии рисунка огрубеют, нежные краски поблёкнут, в фигурах умрёт жизнь, а из художника, обещавшего многое, выработается простой шаблонный иконописец…»[36][37]

Писатель отмечал «женственную мягкость» иконописного стиля Алипия[32], называл его «Валаамским Рафаэлем»[33][34]. Несмотря на внешнюю хрупкость и специфику художественного стиля Алексей Константинов был настойчив и решителен: по утверждению Немировича-Данченко, одной из причин ухода в монастырь Алипия стал конфликт с родителями, которые не хотели видеть сына иконописцем[32], избивали его[38][37]. Большакова заметила, что Алипий выполнял те храмовые росписи, которые имеют в основе своей сложное символико-догматическое содержание[39].

Алипий состоял также членом комиссии по возведению каменного соборного храма с колокольней[6][7]. В бумагах Алипия сохранился набросок неизвестного акафиста Божией Матери, который, по мнению протоиерея Геннадия Беловолова — биографа Алексея Константинова, составлял сам иконописец[40].

* Алипий (?). Акафист Скорбящей Божией Матери (фрагмент)[40]

Радуйся, Непостыдная Предстательнице! Радуйся, Преблагая Богородице! Радуйся, Очистилище мира! Радуйся, Радосте скорбящим и Пристанище обуреваемым! Радуйся, яже всем Помогающая сущим в нуждах! Ты убо сохрани и мене, Дево, Всех скорбящих Пренепорочная Владычице!


Деятельность как иконописца и живописца

править

Алексей Константинов проявил задатки к изобразительному искусству в подростковом возрасте, что не находило понимания у родителей. Склонность юноши к живописи привлекла внимание монастырского начальства (В. Р. Рывкин утверждал, что Алексей Константинов ещё до прибытия в Валаамский монастырь был иконописцем[41]) и он был определён в иконописную мастерскую[42].

Обучение живописи

править
 
Ионафан (Дмитриев) — игумен Валаамского монастыря, до 1891
 
Сергей Зарянко. Портрет гравёра и ректора Императорской академии художеств Фёдора Ивановича Иордана, 1855

Исполнявший обязанности игумена казначей монастыря Ионафан направил Константинова на обучение в Императорскую академию художеств[22]. При содействии ректора Академии Фёдора Иордана (писатель, журналист и краевед Анатолий Бахтиаров видел в мастерской Алипия на Валааме портрет Фёдора Иордана с дарственной подписью[43][44]) он был зачислен. В документах Императорской академии художеств его имени нет, и биограф иконописца Геннадий Беловолов предположил, что Константинов был вольнослушателем[22]. Иконописец предположительно проходил обучение с 1879 по 1882 год, эти даты реконструировала в своей кандидатской диссертации Большакова, исходя из того, что в 1878 году Константинов ещё находился на Валааме и именно в этом году написал там Валаамскую икону Божией матери, а в 1882 году он получил от Академии наук серебряную медаль, но не в личном порядке, как было принято, — Константинов снова находился на Валааме, и медаль была ему сюда прислана Академией[42]. Малую поощрительную серебряную медаль Алексей Константинов получил за работу на тему священной истории, показанную на академической выставке в 1882 году[7][3]. Доктор искусствоведения Ирина Бусева-Давыдова считала награду свидетельством немалой одарённости юноши[45]. Бахтиаров в очерке «Валаамская обитель» утверждал, что данная награда была присуждена Константинову за «рисунок» «Рождество Христово», который он лично видел на Валааме[43][46]. Окончить Академию художеств Константинов не смог по состоянию здоровья[3][45][35][37]. По другой версии, причиной стало отсутствие средств[22].

Алипий как иконописец

править

Занимаясь иконописью, Алипий не оставлял светской живописи и поэзии. Часто он уходил в лес на этюды («писать в безмолвии природу Божью»)[Прим 6]. Игумен Ионафан видел в этом опасность для монаха. Когда он назвал Алипия лентяем, то художник ушёл из монастыря на два года[27]. Большакова реконструировала на основе переписки игумена Ионафана датировку этого события — 1889—1890 годы[47] (по Беловолову — 1889—1891 годы[48]). Геннадий Беловолов обнаружил в архиве Ново-Валаамского монастыря документы, позволившие точно датировать это событие. В августе 1889 года Константинов отпросился на два месяца в Рыбинск «для свидания с родными», но в назначенный срок не вернулся. Он подал церковному начальству прошение о переводе в один из монастырей Ярославской губернии. Дело дошло до обер-прокурор Святейшего синода Константина Победоносцева, который лично встретился с иконописцем в Троице-Сергиевой пустыни вблизи Санкт-Петербурга летом 1890 года. Победоносцев вошёл в положение Константинова и рекомендовал удовлетворить его просьбу[49]. В это время Константинов испытывал проблемы со сном, мучился укорами совести. Он вынужден был вернуться в обитель и просил прошения у игумена[27]. Некролог Алипия, опубликованный в журнале «Исторический вестник», упоминает, что, уже будучи монахом, Алипий получил первую награду за композицию на одной из академических выставок. Автор некролога не уточняет время получения этой награды[50].

Алипий создал фресковые росписи в храмах и скитах Валаама, написал большое число икон[6]. Его сотрудниками в работе над иконами были игумен Гавриил и иеромонах Лука[Прим 7][Прим 8]. Доктор филологических наук Леонид Резников считал, что именно Гавриил был вдохновителем росписей валаамских храмов и часовен, «примером неистовой работоспособности», но в силу отсутствия у него профессионального образования художника он не мог играть роль руководителя подобных работ[53]. По мнению некоторых искусствоведов, творчество трёх иконописцев положило начало особому валаамскому иконописному стилю (кандидат философских наук Виктор Кутковой не считает возможным выделение такого стиля и настаивает на различии только «творческих манер» отдельных мастерских в рамках иконописи этого времени[54])[25]. Одной из первых работ Алипия стала роспись скита Всех Святых[55]. Константин Случевский, побывавший на Валааме в 1887 году, застал иконописца за работой над фресками этого храма. Он писал: «Церковь только отделывается, и внутренность её занята лесами; стены и купол расписывает монах, бывший ученик фигурного класса Академии художеств… особенно хорошо удаётся ему изображение всех небесных сил бесплотных в куполе»[24].

Роспись Спасо-Преображенского собора в 1891—1896 годах Алипий воспринимал как главное дело жизни. Он написал иконы для пятиярусного иконостаса верхнего храма Преображенского собора (Большакова называла его четырёхъярусным и считала Алипия главой группы художников, выполнявших иконы для него[55]). Его кисти в соборе принадлежат настенные росписи «Преображение Господне» (эту фреску особо отмечал путешественник, побывавший в храме в 1908 году, называя её «чудесной»[56]), «Вознесение Христово», «Сретение Господне», «Ветхозаветная Троица», «Воскресение Христово» и некоторые другие, созданные в верхнем храме Преображенского собора[6][51], выполненные в 1893—1896 годах. Росписи нижнего храма святителей Сергия и Германа Валаамских, над которыми Алипий работал в 1891 и 1892 годах, не сохранились[57]. Современники приписывали Алипию иконы Божией Матери Троеручицы и Святителя Николая, написанные для монастырской трапезной[58].

Особенности творчества и наиболее известная работа

править
 
Иеромонах Алипий за работой. Неизвестный фотограф второй половины XIX века

Виктор Кутковой относит творчество иконописца к академическому стилю в иконописи, для которого характерно «живоподобие» — иконописец пытался выразить мистическое начало, но выражал свои мысли на языке мирской живописи, «тайны небесные пытался пояснить земными реалиями» (в общем ракурсе проблема влияния петербургской, в первую очередь академической живописи, на валаамскую иконопись рассмотрена в статье архимандрита Арсения[59]). Заслугой иеромонаха Алипия он считает обращение к иконографическому опыту живописцев прошлого, чтобы «традицией превозмочь преходящее»[54].

Внутренний мир и спокойствие отражались на иконах Алипия. Его творчество называли на Валааме «духовным прозиранием небесновечной красоты»[6]. Алипий долго обдумывал свой замысел, начинал работу над иконой, когда ощущал действие благодати Божьей, писал её с молитвой, работал длительное время[27]. Об Алипии писали русский писатель, путешественник и журналист Василий Немирович-Данченко, писатель, публицист, представитель консервативно-христианского направления общественной мысли Иван Шмелёв (сохранивший рассказ монахов Валаама об отходе Алипия от мирской живописи[12]), кандидат богословия и будущий архиепископ, иеромонах Дамиан, русский поэт, писатель, драматург, переводчик Константин Случевский. Для одних его творчество было эталоном мастерства и глубокого постижения смысла иконы, как для иеромонаха Дамиана, для других стало символом угасшего в монастыре таланта (как у В. Немировича-Данченко)[14]. Ещё более полемично выразил вторую точку зрения Иван Шмелёв в своём раннем очерке «На скалах Валаама» («За гранью мира»): «Валаам могучей рукой дисциплины, которая леденит мысль, сжал талант… душу брата Алексея, теперь отца Алипия, пришиб художника»[13], правда, в более позднем произведении «Старый Валаам» он оценивал жизнь иконописца уже по-другому: «Алипий ищет в ликах Господень Свет… подвиг высокий принял. Никакое это не порабощение, а воодушевление. Нетленное пишет, небесно-вечную красоту»[12].

Иеромонах Дамиан так оценивал творчество и деятельность иконописца:

«В преимущественной мере это можно сказать[Прим 9] об умершем в сентябре[Прим 10] валаамском иконописце, управлявшим художественной мастерской в валаамском монастыре около четверти века, о. Алипии. В новом Валаамском соборе и скитах есть много работ покойного, производящих глубокое впечатление. Влияние иконописца признаётся громадным, так как Валаам — учитель иконописи на весь русский Север»

— Иеромонах Дамиан. Проблемы и недостатки мастеров живописцев[9]

Часто Алипий применял в иконах золочёные фоны с орнаментальным рельефом (иконы для иконостаса Успенской церкви, «Валаамская икона Божией Матери» и Господа Вседержителя, находившиеся в иконостасе Смоленского скита, иконы для иконостасов верхнего и нижнего храмов Спасо-Преображенского собора). Большакова предполагала, что этот приём был перенят Алипием от иконописца В. М. Пешехонова, который активно работал в монастыре в то время, когда Алексей Константинов только стал послушником на Валааме. Пешехонов делал орнаменты методом чеканки или цировки по золоту, а Алипий нанесением объёмного рельефа по левкасу с последующим золочением[61].

Большакова в своей диссертации отмечала, что Алипий сочетал характерные для воспитанника Академии художеств навыки и приёмы (в композиции и колористике) и знание иконописной темперной техники. Исследовательница предположила, что работы Алипия выполнены в смешанной технике, в основе которой лежит «исполнение тонального рисунка и цветового подмалёвка темперными красками с последующими лессировками маслом». Этим достигнута плотная эмалевидная поверхность «с необыкновенно тонким свечением красок из глубины лессировочных слоёв». Иконопись Алипия не потускнела за прошедшее столетие. Особенно, по мнению исследовательницы, поражает отделка в деталях: тщательность и трепетность золотых кудрей Архангела Гавриила, развевающиеся складки лёгкой ткани хитона и мягкость письма пальцев рук и ног Архангела и Богородицы[62]. Живопись Алипия отличает светлый, мягкий и нежный пастельный колорит, что иногда объясняют особенностями природы Валаама, объёмный рисунок[30].

Некролог иконописца отмечал, что будучи связан иконописным каноном, Алипий «не мог развить в себе сильного красочного чувства, колорит его работ робок и наивен, но тем ярче выступают достоинства его как художника с редкой мощью и правильностью строгого рисунка». Автор заметки назвал его «ещё неизвестным и мало оценённым Фра Анджелико». Его работы, по его мнению, производят «глубокое, тёплое, задушевное впечатление»[50].

Учитывая неравноценность фресковых композиций, приписываемых Алипию, по мастерству исполнения, Большакова предположила, что, вероятнее всего, Алипий часто только руководил учениками, а сам писал лишь центральный образ Иисуса Христа[63][51]. Для его фресок характерно близкое к иконописи решение:

«отсутствие глубины пространства (условный или символический золотой фон), размеренность движений и бесстрастность действующих лиц, вневременность действия. В то же время трактовка фигур — их удивительная скульптурность и свобода, с которой они нарисованы, точное и мягкое распределение складок одежд и академическая техника письма в целом, пастозная на свету и лессировочная в тени с локальным распределением цветовых пятен — со всей очевидностью говорят о том, что их автор был также хорошо знаком и с академической школой живописи»

— Светлана Большакова. Иконы и настенные росписи Валаамского монастыря XVIII — начала XX веков[63]

Фресковые росписи Алипия выполнены в византийской технике воско-клеевой темперы. В составе связующего красочного слоя использовались: пунический (омыленный) воск, осетровый клей и пчелиный мёд. Живопись выполнялась по сухой штукатурке, на которую предварительно наносилось несколько слоёв клее-мелового и гипсового грунта, а между слоями грунта поверхность промазывалась клеем. Такая техника давала устойчивость краски в условиях повышенной влажности Валаама. Колорит росписей со временем не изменился[64].

 
Алипий. Валаамская икона Божьей матери. Ново-Валаамский монастырь

Валаамская икона Божией матери

править

Самой известной работой Алипия стала Валаамская икона Божией Матери. Икона была написана в технике, сочетающей использование темперы и масляной живописи[65]. Алипию во время её создания (1878 год[66][65]) было 26 лет. На Валааме икона получила название «Местная Валаамская». В нижней части иконы настоятелем Валаамского монастыря игуменом Гавриилом была вложена частица ризы Богоматери. Списки с иконы Алексея Константинова имеют надпись «Образ и подобие чудотворного образа Валаамской Божией Матери»)[67]. Икона часто относится исследователями к иконографическому типу «Одигитрия». Они отмечают царственное положение Марии, держащей Младенца, её торжественность, которая напоминает иконы Богородицы, связанные с византийским императорским двором[68][69].

Большакова считала иконографию иконы самостоятельной, но опосредованно связанной с образом «Никопея» («Победотворной»)[70]. Она отмечала также желание Константинова приблизиться к идеалу, которым в то время считался образ «Сикстинской мадонны» Рафаэля Санти — в композиции «ощущается начало или продолжение некоей сюжетной линии, зритель как бы наблюдает за действием, развивающимся во времени: движения фигур Богородицы и младенца передают мгновенное состояние, которое вот-вот изменится, то есть действие протекает в рамках изменяющегося времени и пространства»[71].

Большакова замечала, что золотой фон с орнаментом в виде лилий (которые являются символом чистоты) подчёркивает неземную природу пространства, жесты Богородицы и младенца вписываются в круг (символ вечности). Композиция иконы подчёркивает не земной аспект бытия Богородицы и Спасителя, как это характерно для церковной живописи XIX века, опиравшейся на западноевропейские образцы, а литургическое значение образа, что свойственно византийской иконе[72].

Иконография этой иконы, по мнению Елизаветы Корпелайнен, не цитирует древние образцы, но соединяет элементы византийского иконографического извода «Никопея» (на подобных иконах Богородица держит Иисуса перед собой, словно щит) с иконописным типом «Великая Панагия» (на таких иконах Богоматерь изображается в полный рост c Иисусом на её лоне)[67].

Иконографическими образцами для Валаамской иконы Божией Матери Кутковой считал мозаику в апсиде из церкви Успения в Никее и мозаику «Богоматерь между императором Иоанном II Комнином и императрицей Ириной» (1118 год, южная галерея собора Святой Софии в Константинополе). В научных статьях высказывалось предположение, что Алипий мог совершать паломнические поездки, во время которых получил возможность познакомиться с этими иконографическими типами[Прим 11]. Елизавета Корпелайнен этот факт считала спорным, так как Валаамская икона Божией матери отличается от канонических образцов в смысловых деталях и связана с ними только общими чертами и ассоциативно. Она утверждала, что образцом для неё служили иконы-картины художников-академистов в храмах Санкт-Петербурга и его пригородов[54][67]. В частности, возможным образцом она считала Костомаровскую икону Божией Матери. В соответствии с преданием, этот образ был подарен Спасскому Костомаровскому скитскому храму императором Александром I в 1818 году[73]. Она также писала о влиянии на икону лютеранского мистического движения пиетизм, отчего «образ Божественной любви обрёл… черты романтической сентиментальности»[74].

Богоматерь изображена в полный рост на облаке в золотом сиянии, она поддерживает младенца-Христа рукой, скрытой под накидкой снизу, а другой рукой — спереди. Богоматерь словно прикрывает его от будущих страданий. Стопы Богоматери изображены без обуви (что финская исследовательница отмечает как оригинальный элемент в православной иконографии[68]). Правая рука Христа благословляет, в левой он удерживает державу, увенчанную крестом[67].

Во главе иконописной мастерской и школы

править
 
Иеромонах Алипий с учеником-послушником. Архив Ново-Валаамского монастыря

С середины 80-х годов Алипий исполнял обязанности главы монастырской иконописной мастерской. В её состав входило двенадцать монахов и послушников[75]. История иконописной школы Валаамского монастыря вызывает споры среди исследователей. Так некоторые издания утверждают, что она была организована только в 90-х годах XIX века в связи с необходимостью оформления строящегося Спасо-Преображенского собора. Финские исследователи и В. Р. Рыбкин связывали её возникновение с именем студента Академии художеств В. А. Бондаренко. Светлана Большакова, исходя из анализа писем игумена Ионафана в Духовную консисторию, установила, что валаамская художественная школа к концу 80-х годов уже существовала, её возглавлял в это время именно Алипий, но обучался в этой школе до 90-х годов «весьма узкий круг лиц». Она предполагала, что школа была основана не самим Алипием, а несколько ранее — оставшимися в монастыре воспитанниками Академии художеств Александром Машковым и Иваном Ивановым[10].

Большакова отмечала как удивительный факт, что игумен Гавриил, сам — иконописец, в дневниковых записях часто упоминает не Алипия, а другого художника, преподававшего в школе — иеромонаха Луку. Алипия же игумен в дневнике называет только один раз без связи с иконописью, указывая день его рукоположения в иеромонахи. Искусствовед объясняла это обидой Гавриила на временный уход Алипия из Валаамского монастыря ещё при игумене Ионафане[76]. В книге «Описание Валаамского монастыря и скитов его», вышедшей в 1904 году, два иконописца упоминаются как руководители разных отделов художественной школы в монастыре, Алипий — иконописного, а Лука — живописного[11]. Бусева-Давыдова утверждала, что игумен Гавриил счёл необходимым «преобразовать иконописную мастерскую монастыря в художественную школу академического типа». Она объясняла это «исключительно важными для монастыря работами по написанию икон и росписи интерьеров главного собора»[45].

Роль Алипия как педагога современник называл «огромной», указывая, что обучение у него прошли «сотни учеников-иконописцев»[50].

Судьба наследия художника

править

Большинство валаамских икон имеют стандартную надпись: «трудами иноков Валаамского монастыря», что затрудняет их атрибуцию в настоящее время. Только две из сохранившихся икон, созданных иеромонахом Алипием, подписаны — икона Сергия Радонежского и Коневская икона Божией Матери. В фондах музея Ново-Валаамского монастыря был найден рисунок с подписью Алипия (Большакова приписывает ему также неподписанный рисунок «Тайная вечеря»[63]). Остальные произведения, предположительно созданные Алексеем Константиновым, определяются благодаря характерным особенностям его художественной манеры[10].

Валаамская икона Божьей матери была на некоторое время забыта и помещена в хранилище в заброшенной церкви Святого Николая, пока по молитвам к ней не получила исцеление от недуга жительница Санкт-Петербурга Наталья Андреева[65][77]. После этого началось почитание иконы, среди высоко чтивших её были великий князь Николай Николаевич Младший и его брат, великий князь Пётр Николаевич. Для Николая Николаевича в иконописной мастерской Валаама был выполнен список Валаамской иконы. После вступления России в Первую мировую войну Николай Николаевич, ставший Верховным главнокомандующим всеми сухопутными и морскими силами Российской империи, пожертвовал монастырю тысячу рублей, «с тем чтобы капитал этот оставался неприкосновенным, а проценты от него были употребляемы на вечное возжжение лампады перед образом Пресвятыя Богородицы Валаамския»[77].

 
Иконописная мастерская Валаама. Второй справа — иеромонах Алипий. Неизвестный фотограф второй половины XIX века

До 1940 года икона оставалась на Валааме, который отошёл после 1917 года к Финляндии, а в 1940 году икона была увезена валаамскими иноками в Финляндию, где был основан новый монастырь, названный «Новый Валаам»[65][78]. С того времени Валаамский образ Божией Матери находится там в Преображенском соборе. В России в Валаамском монастыре находится чтимый список иконы, созданный валаамскими монахами в 1900 года (находился первоначально в часовне Валаамского монастыря на Васильевском острове в Санкт-Петербурге, в 1932 году он был перенесён в церковь в честь Смоленской иконы Божией Матери на Смоленском кладбище)[78]. Большакова отмечала его сходство с творческой манерой Алипия, но авторство его, с точки зрения исследовательницы, «вызывает вопросы»: с одной стороны, иеромонах Алипий был ещё жив и действительно мог исполнить копию знаменитой иконы сам, с другой стороны — «живопись и рисунок более жёсткие, нежели в оригинале, и тип лика несколько изменён, хотя и имеет много общего с другими работами» Алипия[79]. Геннадий Беловолов воспринимал этот список как работу самого Алипия и считал его одним из последних его произведений[40].

В монастыре находится церковь во имя Валаамской иконы, для которой написана точная копия образа[78]. Большакова писала, что в Ново-Валаамском монастыре (кроме чудотворного оригинала) экспонируются две иконы Господа Вседержителя, одна из которых была создана как парная для Валаамской иконы Божией Матери и находилась в иконостасе Смоленского скита, и ещё одна копия с Валаамской иконы Божией Матери. Она считала, что характер иконописи даёт возможность предположить для этих двух икон авторство Алипия[79]. 13 июля 1997 года в связи со столетней годовщиной явления Валаамской иконы Божьей матери указом патриарха Алексия II было установлено празднование иконе[17].

Кандидат архитектуры Виктор Рывкин считал, что росписи Алипия в куполе верхней церкви скита Всех Святых (1887) были утрачены[80], но главный хранитель Валаамского музея Л. Н. Печёрина в статье о творчестве художника утверждала, что они сохранились[7]. До нашего времени дошли только отдельные композиции художника на стенах Спасо-Преображенского собора (правда, степень их сохранности оставляет желать лучшего, а большая часть росписей погибла[81]), а также некоторые иконы для иконостасов Валаама (выполненные в середине 1890-х годов). Иконы «Деисус» и «Господь Саваоф» из Спасо-Преображенского собора были для реставрации направлены в фонды музея. Художник-реставратор В. П. Макаров восстановил красочный слой. В 1994 году они были возвращены в монастырь, «Деисус» был помещён в киот над ракой преподобных Сергия и Германа. Икона «Господь Саваоф» была возвращена в иконостас[7]. В настоящее время она находится в алтаре Никольского скитского храма[82].

На основе упоминания у Василия Немировича-Данченко названий увиденных им в мастерской художника композиций Большакова приписывает Алимпию два холста («Исцеление прокажённого» и «Мытарь Закхей на дереве, приглашающий Христа»[83]), датированные 1881 годом, но без имени художника, которые хранятся в Ново-Валаамском монастыре в Финляндии. Живопись обоих, по её мнению, несёт отпечаток творчества Алипия[32] — контрастный передний план противопоставляется мягкому пастельному заднему плану[83].

Выявленные работы иеромонаха Алипия
  •  
    Мытарь Закхей на дереве, приглашающий Христа (фрагмент). 1881. Ново-Валаамский монастырь
  •  
    Господь Вседержитель. Ново-Валаамский монастырь
  •  
    Этюд натурщика, 1895. Ново-Валаамский монастырь
  •  
    Богородица с Младенцем на троне (фрагмент), 1896. Ново-Валаамский монастырь

Примечания

править

Комментарии

  1. ↑ Во всех документах иконописец проходит как Алексей Константинов, хотя по документу «Дело Рыбинской мещанской управы об увольнении из Рыбинского мещанского общества Рыбинского мещанина Алексея Константинова Иванова в монашество в Валаамский Монастырь» известно, что Константин — имя его отца, а не фамилия[1][2].
  2. ↑ Полное название документа — «Сказание об обретении образа Пресвятой Богородицы, именуемого „Местная Валаамская“»[17], впервые сообщение о находке и пересказ её содержания были опубликованы в 1997 году[18].
  3. ↑ В ряде исследований местом рождения указывается город Рыбинск[20][3][8].
  4. ↑ В документах монастыря упоминается, что к моменту появления в монастыре Алексей Константинов «в миру несколько учился живописи»[22].
  5. ↑ Искусствовед и иконописец Светлана Большакова отмечала в своей кандидатской диссертации, что Василий Немирович-Данченко в книге «По Северо-Западу» ошибочно называет 1873 год[23]. Эту же дату (1873 год) называет и Константин Случевский во втором томе своей книги «По Северо-Западу России»[24]. Биограф Алипия Геннадий Беловолов предположил, что Алексей Константинов прибыл дважды (в 1873 и 1874 году) на Валаам в качестве трудника, то есть как «сезонный рабочий», поэтому не упоминался в документах монастыря[2].
  6. ↑ Известно, что Алексей Константинов был лично знаком с пейзажистом Иваном Шишкиным[22].
  7. ↑ Иеромонах Лука — (в миру — Михаил Богданов, род. 1841), мещанин из Старой Руссы, пришёл в Валаамский монастырь в 1889 году в возрасте 48 лет из Новгородской казённой палаты, в 1892 году пострижен в рясофор, в 1893-м — в мантию с именем Луки, в 1896-м — рукоположён в иеродиаконы, а затем в иеромонахи, в 1898-м — перемещён в Олонецкую губернию для преподавания живописи и рисунка семинаристам Духовной семинарии в Петрозаводске. Достоверных работ Луки к настоящему времени не выявлено[51].
  8. ↑ Леонид Резников в своей книге о Валааме называет также иконописцев-монахов Онанию, Досифея и Фотия. О высоком качестве росписей, по его мнению, свидетельствуют распространившиеся в начале XX века легенды об участии в росписях Спасо-Преображенского собора Ильи Репина и передаче секрета красок для изображения «неба» на его куполе Архипом Куинджи[52].
  9. ↑ Речь идёт о соотношении духовности и профессионализма в работе художника[60].
  10. ↑ Иеромонах Дамиан здесь ошибся, так как в действительности Алипий умер не в сентябре, а в августе месяце 1901 года[60]. Эту же ошибку допускает и анонимный автор некролога иконописцу в журнале «Исторический вестник»[50].
  11. ↑ Так, кандидат наук Виктор Кутковой предполагал поездки в Никею, Халкидон и в Константинополь для посещения собора Святой Софии, но допускал, что Алипий мог познакомиться с Никейским образом и «Никопеей» неизвестного списка по фотографии или, с большей степенью вероятности, по литографии[54].

Источники

  1. ↑ Печёрина Л.. К 120-летию обретения чудотворной иконы. «Искусный иконописец и усердный труженик». Официальный сайт Спасо-Преображенского Валаамского монастыря (4 июля 2017). Дата обращения: 22 июля 2019. Архивировано из оригинала 22 июля 2019 года.
  2. ↑ 1 2 3 4 Беловолов, 2003, с. 96.
  3. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Киселькова, Горбачёва, 2014, с. 100.
  4. ↑ Беловолов, 2003, с. 94—103.
  5. ↑ Tiaynen-Qadir, 2016, с. 5—7.
  6. ↑ 1 2 3 4 5 6 Киселькова, Горбачёва, 2014, с. 102.
  7. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Печёрина, 2008.
  8. ↑ 1 2 3 Берташ, 2011, с. 146.
  9. ↑ 1 2 Дамиан, 1998, с. 90.
  10. ↑ 1 2 3 4 5 Большакова, 2002, с. 107.
  11. ↑ 1 2 Описание, 1904, с. 27.
  12. ↑ 1 2 3 Шмелёв, 2013, с. 265.
  13. ↑ 1 2 Шмелёв, 1897, с. 216.
  14. ↑ 1 2 3 Большакова, 2002, с. 17.
  15. ↑ Беловолов, 2003, с. 103.
  16. ↑ Сказание, 2011, с. 524—530.
  17. ↑ 1 2 Онуфрий (Маханов)., Шевченко Э. В.. Валаамская икона Божией Матери // Православная энциклопедия. — М., 2003. — Т. VI : Бондаренко — Варфоломей Эдесский[англ.]. — С. 508—510. — 752 с. — 39 000 экз. — ISBN 5-89572-010-2.
  18. ↑ Беловолов, 1997, с. 1—16.
  19. ↑ Большакова, 2002, с. 115.
  20. ↑ 1 2 3 4 5 6 Большакова, 2002, с. 104.
  21. ↑ Большакова, 2002, с. 103—105.
  22. ↑ 1 2 3 4 5 6 Беловолов, 2003, с. 97.
  23. ↑ Большакова, 2002, с. 128.
  24. ↑ 1 2 Случевский, 1897, с. 346.
  25. ↑ 1 2 3 Корпелайнен, 2014, с. 163.
  26. ↑ Беловолов, 2003, с. 97—98.
  27. ↑ 1 2 3 4 5 Киселькова, Горбачёва, 2014, с. 101.
  28. ↑ Беловолов, 2003, с. 100—101.
  29. ↑ Беловолов, 2003, с. 101.
  30. ↑ 1 2 Берташ, 2011, с. 520.
  31. ↑ 1 2 3 Киселькова, Горбачёва, 2014, с. 103.
  32. ↑ 1 2 3 4 Большакова, 2002, с. 102.
  33. ↑ 1 2 3 Немирович-Данченко, 1993, с. 149.
  34. ↑ 1 2 3 4 Немирович-Данченко, 1904, с. 188.
  35. ↑ 1 2 Немирович-Данченко, 1993, с. 151.
  36. ↑ Немирович-Данченко, 1993, с. 151—152.
  37. ↑ 1 2 3 Немирович-Данченко, 1904, с. 189.
  38. ↑ Немирович-Данченко, 1993, с. 152.
  39. ↑ Большакова, 2002, с. 114, 128.
  40. ↑ 1 2 3 Беловолов, 2003, с. 102.
  41. ↑ Рывкин, 1990, с. 137.
  42. ↑ 1 2 Большакова, 2002, с. 105.
  43. ↑ 1 2 Бахтиаров, 1894, с. 123.
  44. ↑ Большакова, 2002, с. 103.
  45. ↑ 1 2 3 Бусева-Давыдова, 2014, с. 298.
  46. ↑ Большакова, 2002, с. 102—103.
  47. ↑ Большакова, 2002, с. 106.
  48. ↑ Беловолов, 2003, с. 99—100.
  49. ↑ Беловолов, 2003, с. 99.
  50. ↑ 1 2 3 4 Алипий, 1901, с. 1302.
  51. ↑ 1 2 3 Берташ, 2011, с. 147.
  52. ↑ Резников, 1986, с. 26—27.
  53. ↑ Резников, 1986, с. 27.
  54. ↑ 1 2 3 4 Кутковой В.. О Валаамской иконе Божьей Матери (Валаамский образ Божьей Матери в свете православной иконологии). «Православие», интернет-журнал Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря (23 марта 2004). Дата обращения: 17 июля 2019. Архивировано 17 июля 2019 года.
  55. ↑ 1 2 Большакова, 2002, с. 63.
  56. ↑ Резников, 1986, с. 26.
  57. ↑ Большакова, 2002, с. 124.
  58. ↑ Большакова, 2002, с. 103—104.
  59. ↑ Arseni, 2003, с. 30—39.
  60. ↑ 1 2 Большакова, 2002, с. 99.
  61. ↑ Большакова, 2002, с. 108.
  62. ↑ Большакова, 2002, с. 109.
  63. ↑ 1 2 3 Большакова, 2002, с. 129.
  64. ↑ Берташ, 2011, с. 148.
  65. ↑ 1 2 3 4 Tiaynen-Qadir, 2016, с. 5.
  66. ↑ Бусева-Давыдова, 2014, с. 300.
  67. ↑ 1 2 3 4 Корпелайнен, 2014, с. 165.
  68. ↑ 1 2 Tiaynen-Qadir, 2016, с. 6.
  69. ↑ Tradigo, 2006, с. 166.
  70. ↑ Большакова, 2002, с. 110.
  71. ↑ Большакова, 2002, с. 111.
  72. ↑ Большакова, 2002, с. 112.
  73. ↑ Корпелайнен, 2013, с. 85.
  74. ↑ Корпелайнен, 2013, с. 86—88.
  75. ↑ Беловолов, 2003, с. 98.
  76. ↑ Большакова, 2002, с. 117—118.
  77. ↑ 1 2 Корпелайнен, 2014, с. 163—164.
  78. ↑ 1 2 3 Корпелайнен, 2014, с. 164—165.
  79. ↑ 1 2 Большакова, 2002, с. 114.
  80. ↑ Рывкин, 1981, с. 57—58.
  81. ↑ Рывкин, 1981, с. 37.
  82. ↑ Берташ, 2011, с. 144.
  83. ↑ 1 2 Большакова, 2002, с. 113.

Литература

править
  • Алипий // Исторический вестник : Журнал. — 1901. — Т. 86, вып. 12. — С. 1302.
  • Андреева Н. А. Сказание об обретении образа Пресвятой Богородицы, именуемого «Местная Валаамская» // Валаамский монастырь и его подвижники. 5-е издание, автор-составитель А. Берташ. — Валаам: Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 2011. — С. 524—530. — 584 с. — 6000 экз. — ISBN 978-5-94263-020-1.
  • Бахтиаров А. А. По родным краям. — СПб., 1894. — Т. I. Валаамская обитель. (Поездка на Валаам). — 32, 3 л. илл. с.
  • Беловолов Г. В. Иеромонах Алипий: валаамский иконописец. // Русский паломник : Журнал. — 2003. — Вып. 28. — С. 94—103.
  • Беловолов Г. В. Сказание о Валаамской иконе Божией Матери: празднование — Первое Воскресение после праздника святых Апостолов Петра и Павла. — СПб.: Валаамский монастырь. Леушинское Подворье, 1997. — 16 с.
  • Большакова С. Е. Иконы и настенные росписи Валаамского монастыря XVIII — начала XX веков. Дисс. … канд. искусствоведения. — СПб.: Санкт-Петербургский гос. институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина, 2002. — 380 с.
  • Бусева-Давыдова И. Л. Иконопись и монументальная церковная живопись // История русского искусства в 22 т. / отв. ред. С. К. Лащенко. — М.: Гос. институт искусствознания, 2014. — Т. 17. Искусство 1880—1890-х годов. — С. 297–317. — ISBN 978-5-98287-085-8.
  • Валаамский монастырь и его подвижники. 5-е издание, автор-составитель А. Берташ. — Валаам: Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 2011. — 584 с. — 6000 экз. — ISBN 978-5-94263-020-1.
  • Дамиан, иеромонах. Проблемы и недостатки мастеров живописцев // О церковной живописи.: Сборник. / Составитель: В. П. Ведяничев, Л. И. Соколова; под ред. Л. И. Соколовой. — СПб.: Общество Святого Василия Великого, 1998. — 379, [1] с. — 7000 экз. — ISBN 5-7984-0015-8.
  • Иеромонах Алипий // Валаамские праведники. Старое братское кладбище на острове Валаам / составитель В. Ф. Киселькова и В. Г. Горбачёва. — СПб.: Нестор—История, 2014. — С. 100—103. — 232 с. — ISBN 978-5-4469-0352-8.
  • Корпелайнен Е. А. Валаамская икона Божией Матери и «лютеранская икона» как феномены диалога культур // Икона и словесность — русское зарубежье. — 2013. — С. 81—90.
  • Корпелайнен Е. А. Лютеране-иконописцы в Санкт-Петербурге XIX в. // Вестник ПСТГУ. Серия V. Вопросы истории и теории христианского искусства. — 2014. — Вып. 4 (16). — С. 162—170.
  • Описание Валаамского монастыря и скитов его. С приложением изображения Сергия и Германа Валаамских чудотворцев и 11 рисунков. Иждивением Валаамского монастыря. 5-е изд., испр. и доп.. — СПб.: Типография И. Генералова, 1904. — 87 с.
  • Немирович-Данченко В. И. XXVI. Валаамская академия художеств. Валаамские Рафаэли. Ризница и библиотека // Мужицкая обитель. — М.: Прогресс, Культура, 1993. — С. 149—153. — 208 с. — (Старая книжная полка. Библиотека юного читателя). — ISBN 5-01-004041-7.
  • Немирович-Данченко В. И. XXVII. Валаамские Рафаэли. Ризница и библиотека. // Крестьянское царство: воспоминания и рассказы из поездки с богомольцами. — М.: Издательство П. П. Сойкина, 1904. — 242 с.
  • Печёрина Л. Н. «Искусный иконописец и усердный труженик» Иеромонах Алипий (Алексей Константинов). // Свет Валаама : Журнал. — 2008. — Декабрь (вып. 12 (24)). — С. 162—170.
  • Резников Л. Я.. Валаам: кризис аскетизма. — Л.: Лениздат, 1986. — 147 с.
  • Рывкин В. Р. Валаам. Архитектурно-природные ансамбли Валаамского архипелага. — Петрозаводск: Карелия, 1981. — 80 с. — 50 000 экз.
  • Рывкин В. Р. По Валааму. — Петрозаводск: Карелия, 1990. — 253 с. — ISBN 5-7545-0227-3.
  • Случевский К. К.. Валаам // По Северо-Западу России. — СПб.: Издательство А. Ф. Маркса, 1897. — Т. II. По Западу. — С. 332—349. — 608 с.
  • Шмелёв И. С. На скалах Валаама [За гранью мира] (Путевые очерки). — М.: Типография Е. К. Гербек, 1897. — 261 с.
  • Шмелёв И. С. Старый Валаам // Православная Россия: Богомолье. Старый Валаам. — СПб.: ОЛМА Медиа Групп, 2013. — С. 191—300. — 304 с. — (Классика в иллюстрациях). — ISBN 978-5-373-05062-3.
  • Arseni, archimandrite. Ikonimaalaustyöt Valamossa ja Pietarilaiset vaikutteet // diARTgnosis: study of European religious painting. Valamo.: Valamon konservointilaitos. 48 с. : Журнал. — 2003. — С. 30—39. — ISSN 978-9519-7952-49.
  • Tiaynen-Qadir T. Orthodox Icons of Mary Generating Transnational Space between Finland and Russia // Lähde Historiallinen Aikakauskirja : Журнал. — 2016. — С. 138–171 (1—24 на ResearchGate).
  • Tradigo A. Icons and Saints of the Eastern Orthodox Church. A Guide to Imagery. Translated by Stephen Sartarelli. — Los Angeles.: The J. Paul Getty Museum, 2006. — 384 с. — ISBN 978-0892-3684-57.
Источник — https://ru.wiki.x.io/w/index.php?title=Алипий_(Константинов)&oldid=140921088