Лицо кавказской национальности
«Лицо кавказской национальности» — термин бюрократического языка[1], эвфемизм[2], уничижительный аналог обозначения «восточный человек»[3]; шире — собирательный расистский конструкт для обозначения «чужих»[4].
Получил распространение с середины 1980-х годов как советское официальное наименование людей, предположительно являвшихся уроженцами Кавказа[3]. Стал популярен в России в условиях роста напряжённости в межэтнических отношениях на рубеже ХХ-ХХI веков[4]. Связан с мигрантофобией и процессом расиализации «мигрантов»[2]. Чаще в «лицах кавказской национальности», чем в «жидомасонах», массы видят главный источник сегодняшних и будущих угроз[5].
Более нейтрален, чем аналогичные уничижительные определения «чёрные»[1], «хачи»[6] и другие, но также научно некорректен[1]. Не имеет отношения к научным, этнографическим понятиям. Уничижительность термина входит в противоречие с его изначальной эвфемистичностью, что, однако, закономерно для многих официозных наименований[3].
Происхождение
править
К возникновению подобных этнонимов-эвфемизмов, которые получили вторичную экспрессивность, привело бюрократическое стремление создать семантическую и эмоциональную неопределённость, идеологическую немаркированность. Причиной этому было стало противоречие между «нейтральностью», «политкорректностью» данных этнонимов и реальным отношением представителей власти к разным группам «инородцев». По мнению Э. И. Хан-Пиры, первым из этих этнонимов-эвфемизмов стало клише «лица крымско-татарской национальности», которое возникло во время депортации крымских татар в 1944 году: «Сказать немец (еврей, армянин и т. д.) — несолидно, неудобно, куда солиднее, деликатнее — лицо немецкой (еврейской, армянской и т. д.) национальности. А тут уж рукой подать до подаренных нам, удивительных и загадочных потомков этой конструкции — лица кавказской национальности, лица южной национальности. Этнографии неизвестна ни кавказская, ни южная национальности». А. Г. Левинсон писал о бытовании выражения «лицо кавказской национальности» в Советской Армии 1970-х — 1980-х годах, наряду с рядом других экспрессивных этнонимов, и предложил свою собственную версию его происхождения[7].
Из выражений, сформированных по модели «лицо N-ской национальности», наиболее частотные зафиксированы в словарных материалах Г. Ч. Гусейнова: «лицо еврейской национальности, лица южной национальности, лицо славянской национальности (лица славянских национальностей), лица некоренных национальностей, лица географической национальности», лицо кавказской национальности[3].
Как и в ряде других культур, в России навыки расистского мышления закреплены в языке, выражаясь в уничижительных терминах или терминах, употребляемых в качестве таковых: «чукчи», «нанайцы», «чурки», «узкоглазые», «хачики» — все, кто подпадает под категорию «нерусских». В 1980—1990-е годы «еврейчата» и «жидки» в качестве главных угроз в массовом сознании были вытеснены «лицами кавказской национальности», они же «чёрные», «черножопые»[5] (несмотря на то, что подавляющее большинство представителей народов Кавказа относится к европеоидам[1]).
К началу 2000-х годов это выражение использовалось всё реже. Вместо него в оборот вошёл ещё более расистский термин «чёрные» для обозначения всех лиц «неславянской внешности»[4]. С начала 2000-х годов образы «кавказского врага» и нежелательного «мигранта» культивировались журналистами несколькими способами, включая широкое использование термина «лицо кавказской национальности», вызывавшего у читателя подозрительность и настороженность[8].
Значение
правитьКонструкты «лицо кавказской национальности», «чёрные» свидетельствуют о расколотости этого межэтнического пространства по линии «свои — чужие», где чужие рассматриваются как враги, а неприятие одних другими имеет расовые мотивы[9]. Выражение раскололо российское межэтническое пространство России, включив в себя всех лиц с предположительно неславянской внешностью, включая часть славян, противопоставляя им лиц со славянскими чертами, в том числе часть неславян[4].
Историк В. А. Тишков рассматривает в качестве варианта расовой нетерпимости широко распространившийся в средствах массовой информации и на бытовом уровне стереотип о «лицах кавказской национальности» как криминальных элементах и нежелательных чужаках[10].
От фразеологизма лицо кавказской национальности образована аббревиатурная лексема ЛКН, которая предположительно читается как «элкана́вт». Этноним ЛКН носит явно экспрессивный характер, поскольку часто употребляется в качестве синонима в одном контексте с такими широко распространёнными этническими кличками, как азер, хачик, даг и т. д.[3]
Примечания
править- ↑ 1 2 3 4 Шнирельман, 2005, с. 41—65.
- ↑ 1 2 Шнирельман, 2008.
- ↑ 1 2 3 4 5 Грищенко, 2010, с. 320.
- ↑ 1 2 3 4 Хазиев, Клюшина, 2013, с. 235.
- ↑ 1 2 Малахов, 2000.
- ↑ Салимовский, Мехонина, 2010, с. 49.
- ↑ Грищенко, 2010, с. 319—320.
- ↑ Шнирельман, 2010, СМИ и мигранты.
- ↑ Хазиев, Клюшина, 2013, с. 236.
- ↑ Тишков, 2003, с. 316.
Литература
править- Грищенко А. И. Социокультурная дифференциация современной русской экспрессивной этнонимии: социальный, региональный и идеологический аспекты // Преподаватель XXI век. — 2010. — № 2. — С. 316—321.
- Малахов В. С. Скромное обаяние расизма // Знамя. — 2000. — № 6.
- Салимовский В. А., Мехонина Е. Н. Типичные ошибки (уловки) в ненадлежащей судебно-лингвистической экспертизе // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. — 2010. — № 2. — С. 48—51.
- Тишков В. А. Реквием по этносу. — М.: Наука, 2003. — ISBN 5-02-008820-X.
- Хазиев А. Х., Клюшина Е. В. Становление повседневности постсоветской России в зеркале конструктов коммуникативного пространства // Вестник экономики, права и социологии. — 2013. — № 2. — С. 233—236.
- Шнирельман В. А. Расизм вчера и сегодня // Pro et Contra, сентябрь-октябрь / Под ред. М. А. Липман. — М.: Гендальф, 2005. — Т. 9, вып. Национализм и расизм в России, № 2. — С. 41—65.
- Шнирельман Виктор. Мигрантофобия и «культурный расизм» // Ab Imperio. — 2008. — № 2. — С. 287—323. — doi:10.1353/imp.2008.0065.
- Шнирельман В. А. «Чистильщики московских улиц»: скинхеды, СМИ и общественное мнение. — Второе издание, исправленное и дополненное. — М.: Московское бюро по правам человека, Academia, 2010. — 164 с.