Википедия:К посредничеству/Армяно-азербайджанский конфликт/Запросы/Азербайджанизация Низами

Уважаемые коллеги! По решению арбкома, участники, которым было запрещено комментировать статьи по спорной тематике, могут комментировать по решению посредников.

На настоящей странице (и на её странице обсуждения) из таких участников писать и комментировать может: Prater. (Список может расширяться посредниками.)

Категорически запрещены переходы на личность, обвинения участников дискуссии в неконструктивности, построение догадок о мотивации других участников.

На настоящей странице у каждого из участников дискуссии будет свой раздел, в котором он может написать своё мнение, перечислить тезисы, поддерживающие их аргументы или контраргументы.

Обсуждение должно вестись на странице обсуждения. Полемика с этой страницы будет переноситься на страницу обсуждения. Посредники оставляют за собой право закрывать ветви дискуссии без подробного объяснения причин.

Пратер

Введение

При первом обзоре статьи «Азербайджанизация Низами» меня удивило отсутствие точек зрения западных литературоведов. Учитывая, что пересмотр обсуждаемый в данной статье находится в ведении литературоведения, и был согласно этой статье осуществлен литературоведами (Бертельс и др.) то по идее, должна была быть реакция европейских ученых. В статье же в основном мнение российских ученых изучающих национализм или биографистов (Шнирельман, Тамазишвили), публикующихся на волне разоблачений всего советского, которая поднялась в 90-х, либо же журналистов и психологов периода холодной войны (Колларц, Тевари). Углубленное изучение вопроса показало, что пересмотры по Низами были, и их было несколько, но пересмотра национальности Низами советской наукой не было. Те же пересмотры, которые были сделаны (по части из них кстати пионерами были иранские литературоведы, а не советские), полностью или частично были поддержаны европейскими учеными. В Азербайджане также никаких пересмотров не было, потому что той точки зрения, которой придерживались азербайджанцы, они придерживались задолго до советской власти. Более того, выяснилось, что ряд источников в статье «Азербайджанизация Низами» были использованы неверно, они говорят совсем о другом. Многое в использованных источниках определенно является маргинальной точкой зрения. Что касается политической мотивации, то она наверняка была, но она была практически во всем что делалось в СССР, вплоть до полета Гагарина, и нам следует отразить это в статье таким образом, чтобы это не затмевало серьезных научных достижений советских ученых. Ракета ведь полетела. Самым важным я вижу нарушение ВП:ОМ, что не позволяет привести статью к НТЗ с учетом ВП:АИ, ВП:МАРГ и ВП:ВЕС. Однако я думаю, будет лучше, если нарушения правил в статье, если они есть, будет выявлять посредник, также как и думать, как переделать статью, чтобы она соответствовала ВП. Свою задачу я вижу в изложении тех материалов и источников, которые необходимы для понимания всего вопроса. Прошу учесть, что это результат работы одного месяца, то есть в дальнейшем это исследование будет дополняться.

Структура данной работы

В итоге я решил изложить данные в хронологическом порядке. Ключевые источники я привожу в основном тексте. Однако так как вопрос требует многих смежных знаний (истории развития литературоведения, принципов и методов сравнительного литературоведения, истории низамиведения, истории Азербайджана и Ирана, и так далее), которые затрагиваются в ключевых источниках, то их я постарался выделить в Приложения. На все источники приведены линки, либо Гугл Букс, либо Jstor, либо на мои собственные сканы, вывешенные временно. В тех случаях, когда полного текста статьи у меня пока нет, я буду указывать.

В завершении статьи я приведу полный текст или линки на сканы основных источников использованных в статье Азербайджанизация Низами. Мы увидим, насколько они отличаются от научных профильных источников.

Свои собственные предположения, твердо не основанные на источниках я буду выделять курсивом и посредник может их не учитывать. И прошу прощения, что много текста и источников, но это необходимо, чтобы разобраться в вопросе. На самом деле простые аналогии или простой подход здесь не работает.

О Низами до 30х годов

В Азербайджане

Низами всегда был популярен в Азербайджане (особенно Северном) и влиял на культурное развитие страны (подробности см. в Приложении А).

Выходные данные	Hasan Javadi. Azeri Publications in Iran // Middle East Critique. — Taylor & Francis Ltd, 1996.
Авторитетность источника	О журнале: http://en.wiki.x.io/wiki/Middle_East_Critique , http://www.tandf.co.uk/journals/titles/10669922.asp Об авторе: http://www.caravan.ir/en/AuthorTranslatorDetail.aspx?id=87
Данная работа посвящена истории печатных публикаций на азербайджанском языке. В основном затрагивается вопрос печатных публикаций на азербайджанском в Иране в период после прихода к власти Пехлеви (так как после Пехлеви их запрещали), но первая часть работы посвящена истории азербайджанских публикаций вообще. There are three main periods in the history of Azeri publications in Iranian Azerbaijan: from the earliest times to the Pahlavi dynasty, the Pahlavi era, and the Islamic Revolution to the present. Of course, within these three periods there are significant turning points which are discussed below. Obviously an account of the earliest Iranian publications in Azeri is connected with the advent of printing in Iran. Father Angelus a St. Joseph in his Persian-Latin Dictionary, which was published in 1670, writes that a press was established in Julfa, Isfahan some years earlier. He writes that "Our old Carmelite fathers founded an Arabic-Persian printing press (Basmeh-Khaneh) in their convent in Isfahan. The Armenians had one in Armenian Julfa. Neither one was a success, because of the dryness of the country .... They still have it."' The press was known as "Basmeh-khaneh" and the Armenians who had their own "Basmeh-khaneh" managed to print the Psalms in 1638. This was the first book printed in Iran.2 In 1618, when Father John Thaddeus presented Shah Abbas I with "an alphabet in Arabic and acquainted him with printing of Arabic and Persian letters ... he showed much interest and expressed a wish to introduce it into his own country ... the Shah has even charged me to procure it [a set of type]."3 This was many years prior to the advent of printing in the Ottoman Empire which was in 1728. The first Azeri book ever published seems to be in 1780 in St. Petersburg. It was Qanun-i Jadid, which was "composed and created" under the auspices of Empress Catherine II "in order to establish law and order in all provinces of the Russian Empire."5 A second publication was a commentary on Iskandar Nameh of Nizami by 'Azim Abadi 'Ali and Husain Jumhuri in Calcutta in 1813. Then came 'Abbas-Quli Aqa Bakikhanov's Qanun-i Qudsi in 41 pages published in Tiflis in 1831. Then there were other lithograph editions published in Tiflis, Istanbul, St. Petersburg and Kazan. Итак мы видим, что вторая в мире публикация на азербайджанском языке в 1813 году, была посвящена именно Низами. Можно даже сказать, что первая, так как законы изданные Екатериной второй, я не думаю что стоит относить к культуре Азербайджана.

Про Низами писал и упоминаемый в источнике выше первый азербайджанский историограф Бакиханов в своей знаменитой Гюлистан-Ирам, законченной в 1844 году.

Выходные данные	Willem Floor and Hasan Javadi. The Heavenly Rose-Garden: A history of Shirvan and Daghestan by Abbas Qoli Aqa Bakikhanov. — USA: Mage Publishers, 2009. — 244 с. — ISBN 1933823275.
Авторитетность источника	Об авторах: Hasan Javadi - http://www.caravan.ir/en/AuthorTranslatorDetail.aspx?id=87 Willem Floor - http://iranianstudies.ca/privatelives/000435.html
Биография Бакиханова описана здесь - http://www.divshare.com/download/12370561-12d О Низами Бакиханов пишет в этой части своей работы - http://www.divshare.com/download/12370776-622 См. стр 171-174 По странице 190 можно понять, что Бакиханов причисляет всех перечисленных поэтов к своим соотечественникам. Here this humble author himself, neither claiming fame nor virtue, but only because I am proud to belong to these parts, would like to submit a brief account of my life. Couplet Though others are roses and jasmines, we are thorns This much suffers that we are nurtured in the same garden далее идет автобиография Бакиханова.

В 1903 году Ф.Кочарлинский включает Низами в свой труд «Литература адербейджанских татар» (подробно см. в части «Версия о тюркском происхождении Низами»)

Творчество Низами изучал Мирза Мухаммед Ахундов, в 1909 году он издает брошюру на азербайджанском языке «Шейх Низами», на основе которой Бартольд в 1912 году написал статью «Могила поэта Низами».

Выходные данные	Е.Э.Бертельс. Низами и Физули // Е.Э.Бертельс. Избранные Труды.. — Москва: Восточная Литература, 1962. — Т. 2.
Авторитетность источника	см. ниже
Лишь исторический интерес имеет статья В.В.Бартольда "Могила поэта Низами" (ЗВОРАО, т. XXI, 1912, стр 24-36), основанная на брошюре, изданной Мирзой Мухаммедом Ахундовым на азербайджанском языке. (Шейх Низами, 1909г.)

То же самое Бертельс повторяет и здесь.

Выходные данные	В.В.Бартольд. Могила поэта Низами (1912г.) // Сочинения В.В.Бартольд. — Москва: Восточная Литература, 1964. — Т. 2 (II).
Авторитетность источника	Бартольд
Второе изображение заимствовано из брошюры (20 стр.) на азербайджанском языке «Шейх Низами», также полученной мной от Казнакова. Автор брошюры – Мирза Мухаммед Ахундов; брошюра составлена по европейским пособиям (автор ссылается на «Историю Ислама» Мюллера, вышедшую в русском переводе под редакцией Медникова, и на «Всеобщую историю литературы» Шерра), издана в Гяндже (Елисаветполе) в 1909 г. По этой брошюре, здание находится «в старом городе, в 7 верстах от современного города». По поводу жалкого состояния могилы автор противопоставляет Европе, где так высоко ценятся заслуги ученых людей, мусульманские страны; по его словам «могилы поэтов ислама, как Саади, Хафиз, Физули, Хакани, Каани и друг., разрушены и поправлять их никому даже в голову не приходит». Весь доход от продажи брошюры предназначен на восстановление мавзолея Низами.

В 1919 году в Баку была напечатано издание "Обзор истории, литературы и политики Азербайджана" за авторством Адыльхана Зиятхана, на французском языке, которая распространялась на Парижской Мирной Конференции.

В брошюре солидное место посвящено Низами.

Выходные данные	Adil Khan Ziatkhan. Apercu sur l'histoire, la litterature et la politique de l'Azerbeidjan. — Баку, 1919.
Авторитетность источника	не требуется
Oui, Gandja fut aneantie par un coup de glaive, cette Gandja meme, lieu de naissance du fameux ecrivain et philosphe Cheik-Nisami Gadjinsky, qui vivait au XII siecle, et dont les oeuvres sont connues sous le nom de "Kemsei Nizami" ce qui en Arabe veut dire le nombre cinq. Comme on le voit, d'apres le cours du professeur Vesselovsky, l'oeuvre du meme "Cheik-Nisami" sous le titre de "La princesse a Heft Peycara" (les sept beautes). Le poeme de Leili Medchnoune par Cheih-Nisami n'a pas encore perdu jusqu'a nos jours son eclat, non seulement a l'Orient, mais meme eu Europe. Il n'y a pas longtemps une tres bonne traduction de Leili Medchnoune accueillie avec un vif interet par la societe, parut en Angleterre. Le sujet de ce poeme (Leili Medchnoune) a ete plus d'une fois compare avec la tragedie de Shakspeare "Romeo et Juliette". Dans les deux oeuvres nous avons deux etres qui s'aiment infiniment et qui repandent abondamment leur amour reciproque. Ce n'est pas Cheik Nisami seul que la ville De Gandja ait donne au monde litteraire, mais aussi toute une longue suite de poetes et d'ecrivains. Ссылка на скан - http://www.divshare.com/download/12321702-852

В 1925 году в Баку выпускается трехтомник «Материалы по Истории Азербайджанской Литературы» на азербайджанском языке, написанная Ф. Кочарлинским, в которую Низами уделено 6 страниц. Книга издается через 5 лет после смерти автора, который был расстрелян в 1920-м году.

Выходные данные	Ф.Кочарлинский. Азербайджан эдэбийяты тарихи материаллары (на арабском шрифте). — Баку: Азернешр, 1925.
Авторитетность источника	не требуется
Ссылка на скан - http://www.divshare.com/download/12321901-751

Подробности о книгах Кочарлинского см. ниже.

Также Низами упоминается в числе азербайджанских поэтов в книге «Начальный Очерк Истории Азербайджана (Северного): для школ АССР» Сысоева 1925 года.

Выходные данные	В.М.Сысоев. Начальный Очерк Истории Азербайджана (Северного): для школ АССР. — Азербайджанский археологический комитет, 1925.
Авторитетность источника
В XII в., жил величайший после Фирдоуси эпический поэт Персии и Азербайджана Шейх-Низами-Ганджинский (Гянджеви). Низами писал романтические поэмы; особенно известна поэма: Хемсе («Пятерица»), в состав которой входят части: I) Хосров и Ширин, 2) Лейла и Меджнун; 3)Семь писаных красавиц («Xефт пейкер») и 4) Искендер-Намэ. Эти поэмы вызвали на востоке множество подражаний. Он же написал «Диван» (собрание лирических произведений - до 20.000 стихов); воспевал главным образом Ахситана I. Низами большую часть своей жизни провел в Гандже; недалеко от Ганджи находится его гробница с разрушенным мавзолеем. Не менее известен поэт Хакани - «Пиндар востока», уроженец Ганджи. Он был придворным поэтом Менучехра II и Ахситана I в Баку. Лирические произведения (оды) Хакани ценятся очень высоко. Хакани вызвал на состязание своего учителя Абуль-Эля, «царя поэтов», при дворе Менучехра II, и туркестанского поэта Эсира. Хакани был другом ширваншахов, но потом он рассорился с Ахситаном и удалился в Тавриз, где и похоронен, вместе с своим другом Бейлакани, тоже выдающимся азербайджанским поэтом. Это уже советский азербайджанский источник. Здесь уже не пишется что он родился в Гяндже, так как официальная советская версия была что он родился в Куме (Персия) (см. ниже).

В 1929 году Ю.Н.Марр отмечает в своих работах, что Низами популярен не в Персии, но именно в Азербайджане.

Выходные данные	Крымский. Низами и его изучение.
Авторитетность источника	не требуется
Но гораздо важнее сведения об отношении нынешних современных иранцев к Низами, сообщенные Ю.Н. Марром в докладе "Литературные впечатления от поездки в Персию в 1925-1926 гг.", который был опубликован в Ленинградской коллегии востоковедов в марте 1927г. Констатировано, что теперь в Иране только среди кочевой аристократии (напр. бахтияров) Низами популярен (стр.260). В глазах же городских, точнее тегеранских литераторов (стр.265) Низами - поэт высокообразованный и умеющий обрисовать радости жизни, но стих его не отделан, он не такой крупный поэт, как Фирдовси, выше его даже Феррохи и Онсори, каждый стих которых технически тщателен. По содержанию же "Хосров и Ширин" в глазах этих ценителей не более, как свод иранских легенд (отчасти может быть и кавказских), лишенных всякой исторической правды; "Книга об Александре Македонском" - простая версификация прозаического оригинала; "Лейли и Меджнун" - ничего арабского не имеет; "Семь красавиц" - вымысел; "Сокровищница тайн" ниже "Бустана" Саади. Лирический диван Низами - говорят эти иранцы, - мало распространен потому, что малоинтересен. Общий вывод: "Низами не персидский поэт, он жил и работал в азербайджанской среде, и стихи его непонятный иранцу; для Кавказа - он гений". (стр.266).

Необходимо упомянуть также важный факт. С Х века персидский язык занимал в Азербайджане такое же место как и русский сегодня. Все грамотные люди, знали персидский язык и в основном были двуязычны. Эта ситуация сохранялась непрерывно вплоть до установления советской власти. Большинство видных азербайджанских ученых и литераторов 19-го века, писали на персидском языке (Бакиханов, Ахундов).

Выходные данные	Hasan Javadi. Azeri Publications in Iran // Middle East Critique. — Taylor & Francis Ltd, 1996.
Авторитетность источника	см. выше
The relatively fewer number of publications in Azeri in the nineteenth century was due to the fact that Persian was a lingua franca, not only in Iran but in northern Azerbaijan as well. Similar examples can be given of other languages. For instance, until the beginning of the twentieth century most of the books, if not all, published in Holland were in Latin as it was considered to be more scholarly and dignified than Dutch.

Более подробно о появлении и использовании персидского языка в Азербайджане см. Приложение Б.

Из всего этого, мы можем сделать однозначный вывод, что в Азербайджане Низами всегда считался своим поэтом. Взгляды азербайджанских ученых мы продолжим рассматривать в части Версия о тюркском происхождении Низами. Забегая вперед скажу кратко, что в Азербайджане Низами считали тюрком задолго до советской власти и именно на этой версии видимо настаивали азербайджанские ученые в конце 30-х годов, когда решался вопрос о Низами в Москве.

В Мире и в России

Можно уверенно сказать, что низамиведения не существовало до 30-х годов. Не было ни критического анализа его произведений, ни хороших переводов. (подробности см. в Приложении В: Низамиведение до 30-х гг.). Практические все ученые указывали что либо Низами сам родился в Куме (Персия), либо он родом из Кума (отец из Кума), приписывая ему строки из «Сокровищницы Тайн» (об этом ниже).

Такого же мнения придерживался и Е.Бертельс.

Выходные данные	Е.Бертельс. Очерк истории персидской литературы. — Изд. Ленинградского восточного ин-та им. А.С. Енукидзе, 1928.
Авторитетность источника	не требуется
Низами уроженец Кума, но большую часть жизни провел в Гендже (позднейшем Елисаветполе), входившем во владения Ширваншахов. В данном предложении Бертельс ошибается дважды. Но если первая ошибка, что Низами был рожден в Куме соответствовала мнению ученых того времени, то вторая ошибка грубее, Гянджа входила во владения не Ширваншахов, а Атабеков Азербайджана, об этом тогда уже имели представление.

Пересмотр взгляда на Низами советской наукой – ключевой момент

В работе современных российских писателей (Шнирельман, Тамазишвили) показано, будто бы Москва дала согласие на пересмотр взгляда на национальность Низами. Не сомневается в этом и автор статьи «Азербайджанизация Низами»: "Есть факт, что в СССР и Азербайджане Низами стали считать этнически азербайджанским поэтом"

Так вот, нижеследующий источник ставит все точки над i. Пересмотра национальности Низами Москвой не было. Это также демонстрируется в части «Версия о тюркском происхождении Низами». А в Азербайджане взгляд что Низами тюркского происхождения был задолго до советской власти.

Выходные данные	Е.Э.Бертельс. Низами и Физули // Е.Э.Бертельс. Избранные Труды.. — Москва: Восточная Литература, 1962. — Т. 2.
Авторитетность источника	Данный источник является наиболее авторитетным в вопросе, что именно писала советская наука о Низами, и какую позицию по Низами она занимала. Этот сборник является вторым томом серии Избранные Труды Е.Э.Бертельса, и включал как большую монографию о Низами, так и серию отдельных статей о Низами, написанные Бертельсом. Большая часть сборника (около 500 страниц) посвящена именно Низами. Книга утверждена к печати Институтом народов Азии Академии Наук СССР. Редакционная коллегия - академик Н.И.Конрад (председатель), академик АН Таджикской СССР А.М.Мирзоев, член-корреспондент АН Таджикской ССР И.С.Брагинский, доктор филологических наук профессор А.Н.Болдырев, кандидат филологических наук Г.Ю.Алиев, кандидат филологических наук А.Е.Бертельс.
Данный текст взят текста "От Составителя" к данному тому, написанного Г.Ю.Алиевым. Нет сомнений, что текст утвержден как редакционной коллегией, так и Академией Наук. Разрешить проблемы, намеченные Е.Э.Бертельсом в программе изучения творчества Низами, было трудной задачей, требующей гигантского труда целого коллектива и обширных знаний. О сумме вопросов, от разрешения которых зависела основная задача правильного воссоздания творчесткого облика Низами, красноречиво говорят названия первых глав публикуемой в настоящем томе "большой монографии" Е.Э.Бертельса. Подход Е.Э.Бертельса к изучению творчества Низами был конкретно-историческим. Вначале необходимо было дать подробную характеристику литературной жизни Азербайджана XII в. Разработав эту тему, Е.Э.Бертельс обнаружил тесную связь между творчеством Низами и творчеством его предшественников и современников. Он впервые констатировал существование "азербайджанской школы" поэзии, выделяющейся из всей средневековой литературы, написанной на языке фарси. Установление этих фактов, а также многочисленные указания Е.Э.Бертельса на заметную связь творений Низами с картинами жизни Закавказья, внесли ясность в вопрос об отношении Низами к Азербайджану, смущавший многих в период подготовки к юбилею. Речь теперь шла не о территориальной принадлежности, а о тесной, глубокой связи самого духа творений Низами с Азербайджаном. Единственно правильный конкретно-исторический марксисткий подход к решению этого узлового вопроса дал благотворительные результаты. Творчество Низами может теперь рассматриваться как логическое продолжение всего развития азербайджанской школы поэзии - азербайджанской литературы того времени.

Этот отрывок, наглядно говорит почему Низами определили как азербайджанского поэта. Вначале только территориально, а затем основываясь на результатах критического анализа и принципах литературоведения (конкретно-историческом методе или методе критического реализма), и благодаря тому, что была определена "азербайджанская школа" персидской поэзии. Водораздел между первым и вторым (территориальным и литературоведческим подходом) видимо следует проводить концом 1940-го года, когда была завершена большая часть критического анализа и написана большая монография Бертельса о Низами и в которой была определена «Азербайджанская школа» и связь произведения Низами с Азербайджаном (о ней позже). Потому что в работе Бертельса «Великий азербайджанский поэт Низами» начала 40-го года (Работа была сдана в набор в ноябре 1939 года и по видимому писалась в 39-м году) об азербайджанской школе ни слова, зато говорится о пересмотре взгляда на происхождение из Кума.

Тамазишвили ключевой считает дату 11 сентября 1938 года:

Президиум АН СССР, рассматривая уже третий вариант плана, 11 сентября 1938 г. отметил: «Ученые советы институтов не мобилизовали всего коллектива научных со¬трудников на борьбу за выполнение указаний товарища Сталина о развитии и укреплении подлинно передовой науки» и предложил, в частности, включить в план работы ИВ АН СССР на 1938 г. напи¬сание научной монографии о «жизни и творчестве великого азер¬байджанского поэта Низами». Это говорило об официальном при¬знании Низами Гянджеви азербайджанским поэтом и Академией наук в целом, и ИВ АН СССР. Вопрос о национальной принадлежно¬сти Низами и его творчества был как будто бы окончательно ре¬шен.

Наш источник дает нам понимание, что на тот момент «азербайджанский поэт» означает исключительно территориальную принадлежность.

Согласно нижеуказанным источникам (Вестник Санкт-Петербургского Университета и статья Гарника Асатряна 1990г)Хотя я и не нашел источника прямо это связывающего, однако я думаю учитывать, что то что Низами азербайджанский поэт было определено вследствие пересмотра взгляда о происхождении Низами из Кума, который произошел до 11 сентября 1938 года.

На то, что пересмотр взгляда о происхождении Низами из Кума произошел до 11 сентября, нам указывает третий источник, который приведен в следующей части, а именно БСЭ.

Хотя и без этого пересмотр его можно было называть азербайджанским поэтом, так как считали что большую часть жизни он провел в Гяндже, как например это сделано у Сысоева, тем не менее я думаю это был дополнительный фактор.

Однако здесь следует также учитывать отказ от лингвистической классификации литературы, который происходил как в Советском Союзе, так и во всем мире в литературоведении, и который также связан с Низами. Об этом см. Ниже.

Пересмотр 1 - взгляд о происхождении Низами из Кума

Итак как максимум до 38 года, общее мнение в Советском Союзе, было что Низами уроженец Кума (в Персии). В мире бытовали две версии, либо что он сам уроженец Кума, либо что его отец родился в Куме. (см. Приложение В).

Выходные данные	Е.Бертельс. Великий азербайджанский поэт Низами. Эпоха, Жизнь, Творчество.. — Баку: АзФан, 1940. — С. 17, 26.
Авторитетность источника	Следует помнить, что работа относится к категории научно-популярных, т.е. Бертельс пытался объяснить все простыми словами
Ильяс-Юсуф-оглы известный под поэтическим псевдонимом (техаллус) Низами, родился в Гяндже около 1140/1141 г. Уточнить эту дату пока возможности еще нет, так как биографические сведения о нем довольно скудны и все наиболее достоверное извлекается преимущественно из его же произведений. О Гандже Низами в своих произведения упоминает весьма часто, его "нисба", т.е. прозвище, указывающее на его происхождение, всем лучшими источниками указывается в форме Ганджеви, т.е. Ганджинский. Правда некоторыми европейскими ориенталистами делались попытки, на основании поздних персидских источников, связать или самого Низами, или его род с городом Кум (в Иране), но эти попытки приходится опровергнуть. Они покоятся на строчке во второй части "Искандер-намэ", где Низами якобы упоминает о Куме. Но строка эта, как уже было отмечено английским востоковедом Риё - позднейшая вставка и Низами не принадлежит. Это утверждение вполне подтверждается и нашими материалами. В лучшей и старейшей из известных мне рукописей Низами, принадлежащей Национальной Библиотеке в Париже и датированной 763 г.х. (1360 г. н.э.), этой строки не имеется.

В более поздней монографии, написанной в 1940 году, описание более подробное. И здесь мы видим, что одновременно с Бертельсом (или даже ранее), мнение о том, что текст о Куме есть поздняя вставка, сделал иранский низамивед Дастагерди.

Выходные данные	Е.Э.Бертельс. Низами и Физули // Е.Э.Бертельс. Избранные Труды.. — Москва: Восточная Литература, 1962. — Т. 2.
Авторитетность источника	Текст взят из Главы 3 , «Жизнь Низами» монографии Бертельса, написанной в 1940 году
В данном случае я решил привести весь скан целиком. см. линк. http://www.divshare.com/download/12241742-a93

Кстати, для тех кто не понял, под Ираком в данном источнике имеется ввиду Персидский Ирак, в котором находится Кум (это чуть ниже Тегерана по карте).

И наконец БСЭ

Выходные данные	Большая Советская Энциклопедия, издание 1, том 42. 1939 год. Статья "Низами", Автор Е.Бертельс.
Авторитетность источника	не требуется.
Том сдан в производство 8 августа 1938 года. То есть Бертельс пересмотрел свой взгляд на происхождение Низами еще до 11 сентября. Низамуддин Абу-Мухаммед Ильяс ибн-Юсуф ибн-Заки-Муаййад (1141-1203), великий азербайджанский поэт. Родился в Гандже (теперь Кировобад), где провел всю жизнь. Происходил из ремесленных кругов. Так как в 12 в. Основным литературным языком для большинства стран Персидского Востока был персидский, то Н. все свои произведения написал на этом языке, применяясь к существующей литературной традиции. Ссылка на скан. http://www.divshare.com/download/12262986-72e

Мы видим что пересмотр Бертельсом своих взглядов о происхождении Низами был осуществлен до 8 августа 1938 года.

Дополнительный источник

Саму статью я пока ищу, но пока как источник даю аннотацию к ней, опубликованную серьезным научным изданием.

Вестник Санкт-Петербургского Университета. Востоковедние, Африканистика. Научно-теоретический журнал. Издается с августа 1946 года. Серия 13, Выпуск 1, Март 2010

Авторитетность. Статья профильная, опубликована в серьезном научном российском журнале. Редакционная коллегия серии: Дьяков Н.Н., проф., д-р истор. наук; Желтов А.Ю., доц., канд. филол. наук; Образцов А.В., доц., канд. филол. наук; Бочаров В.В., д-р истор. наук, проф.; Касевич В.Б., д-р филол. наук, проф.; Колотов В.Н., д-р истор. наук, доцент; Самойлов Н.А., канд. истор. наук, доцент; Тавастшерна С.С., канд. филол. наук

Ответственный редактор – Евгений Ильич Зеленев, профессор, доктор истор. наук, декан Восточного факультета. Ответственный секретарь – Анастасия Викторовна Ляхович, канд. филол. наук.

УДК 82.09 Ма м е д о в Д ж а б б а р Ма н а ф о г л ы. О некоторых спорных вопросах относительно ро- дины и национальности Низами Гянджеви // Вестн. С.-Петерб. ун-та. Сер. 13. 2010. Вып. 1. С. 106–116.
Статья посвящена одному из проблематичных вопросов в области востоковедения. Так, в XVIII в. в одну из поэм всемирно известного азербайджанского поэта и философа Низами Гян- джеви были вставлены строки, где якобы Низами говорит, что он родом не из Азербайджана, а из иранского города Кум. Исходя именно из этой информации начиная с XVIII в. знатоки миро- вого востоковедения начали считать Иран родиной Низами.
Но в первой половине XX в. известным русским/советским востоковедом акад. Е.Э. Бер- тельсом было обнаружено, что указанные строки в других рукописях, в том числе и в ранних версиях, отсутствуют, т.е. упомянутые здесь поздние вставки идеологически мотивированных переписчиков в одну из поэм поэта являются грубой фальсификацией. Это открытие привлекло внимание и других советских, в том числе и азербайджанских, ученых, и они тоже подтвер- дили и дополнили это открытие своими исследованиями (например, акад. Ю.Н. Марр, акад. И.Ю. Крачковский, автор статьи о Низами в «энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона» акад. А.Е. Крымский, азербайджанские ученые Г. Араслы, Дж. Хеят, Р. Алиев и др.).
После выявления данного научного факта все известные советские востоковеды, в том числе и те, которые ранее считали Низами персидским поэтом, изменили свою позицию, окончатель- но и единогласно признав родиной поэта Азербайджан.
Но в силу того, что все эти дискуссии происходили накануне Второй мировой войны и толь- ко на страницах русскоязычных журналов, а также по сей день ни в одном западном научном издании не опубликована ни одна статья об этом величайшем открытии Бертельса, на Западе по инерции до сих пор пишут о Низами как о персидском поэте.
Эта статья посвящена вышеупомянутой «Кумской гипотезе», ее окончательному опровер- жению советскими и азербайджанскими учеными, перечислен ряд аргументов, в том числе и из стихов самого Низами, подтверждающих его тюркско-азербайджанское происхождение.

Эта статья демонстрирует ответвление мнения статьей "Азербайджанизация Низами" и подтверждает вышеобозначанный вывод с чего начался пересмотр.

Дополнительный источник 2

Помимо статей самого Бертельса, в советских источниках периода празднования юбилея, факт пересмотра места происхождения поэта, отмечается в первую очередь.

Выходные данные	Климович, Л.И. Великий азербайджанский поэт Низами (К 800-летию со дня рождения) // Литература в школе. — Государственное учебно-педагогическое издательство Министерства просвещения РСФСР, 1947. — Т. 10.
Авторитетность источника	см. информацию об издании
Климович, Л. И. Великий азербайджанский поэт Низами К 800-летию со дня рождения. Осенью 1947 г. наша страна отмечала замечательную историческую дату: 800-летие со дня рождения азербайджанского поэта Низами. Празднование этого юбилея стало возможным лишь в результате победы Великой Октябрьской социалистической революции, уничтожившей эксплоататорский гнет и режим колониального угнетения, открывшей новую эру в истории народов СССР. Товарищ Сталин указывает, что в «период диктатуры пролетариата и строительства социализма в СССР есть период расцвета национальных культур, социалистических по содержанию и национальных по форме». Литература народов СССР достигла небывалых успехов в советский период. Создана многожанровая письменная и устная литература, социалистическая по содержанию и национальная по форме. Советский строй обеспечил развитие новых литературных жанров и полный расцвет художественной индивидуальности ее творцов. Единая по своему мировоззрению со всей советской литературой и многообразная по своим формам, национальная письменная литература стала достоянием народов, до недавнего времени не имевших своей письменности (дата рождения, например, киргизской письменности - 7 ноября 1924 г. Только в СССР стало возможным воссоздать действительную историю литературы народов СССР и исправить ту историческую несправедливость, по которой многие из ее крупнейших деятелей выдавались за поэтов и прозаиков зарубежных стран. Так было и с гением азербайджанской и мировой литературы Низами, который до недавнего времени объявлялся поэтом Ирана. В этих целях была сфальсифицирована и биография Низами: местом рождения поэта называли не его действительную родину - Ганджу (ныне Кировобад, Азербайджанская СССР), а иранский Кум. Между тем не только своим рождением, но и всей своей жизнью и творчеством Низами связан со своим отечеством — Азербайджаном.

Пересмотр 2 – определение Низами как азербайджанского поэта, с точки зрения литературоведения, «конкретно-исторический метод»

Я позволю себе вновь привести тот же источник, который я определил как ключевой.

Выходные данные	Е.Э.Бертельс. Низами и Физули // Е.Э.Бертельс. Избранные Труды.. — Москва: Восточная Литература, 1962. — Т. 2.
Авторитетность источника	см. выше
Разрешить проблемы, намеченные Е.Э.Бертельсом в программе изучения творчества Низами, было трудной задачей, требующей гигантского труда целого коллектива и обширных знаний. О сумме вопросов, от разрешения которых зависела основная задача правильного воссоздания творчесткого облика Низами, красноречиво говорят названия первых глав публикуемой в настоящем томе "большой монографии" Е.Э.Бертельса. Подход Е.Э.Бертельса к изучению творчества Низами был конкретно-историческим. Вначале необходимо было дать подробную характеристику литературной жизни Азербайджана XII в. Разработав эту тему, Е.Э.Бертельс обнаружил тесную связь между творчеством Низами и творчеством его предшественников и современников. Он впервые констатировал существование "азербайджанской школы" поэзии, выделяющейся из всей средневековой литературы, написанной на языке фарси. Установление этих фактов, а также многочисленные указания Е.Э.Бертельса на заметную связь творений Низами с картинами жизни Закавказья, внесли ясность в вопрос об отношении Низами к Азербайджану, смущавший многих в период подготовки к юбилею. Речь теперь шла не о территориальной принадлежности, а о тесной, глубокой связи самого духа творений Низами с Азербайджаном. Единственно правильный конкретно-исторический марксисткий подход к решению этого узлового вопроса дал благотворительные результаты. Творчество Низами может теперь рассматриваться как логическое продолжение всего развития азербайджанской школы поэзии - азербайджанской литературы того времени.

В течении 38-40 гг, Бертельс с группой азербайджанских ученых провел большую работу по критическому анализу текстов Низами, на основании чего были сделаны вышеобозначенные выводы (о принадлежности Азербайджану). Верность этих выводов, объем работы и их значение для мировой науки, можно определить по ряду цитат, приведенных в части «Западные источники по Низами». (Советские источники активно славящие проделанную работу я не привожу).

Но в первую очередь необходимо понять, что значит «критическо-исторический метод» (другое наименование «метод исторического реализма»), чтобы понять о чем говорится в этом источнике.

Вкратце изложу собственное понимание тех источников, которые я выделил в Приложение Г – «История развития литературоведения, принципы сравнительного литературоведения, история методологий, конкретно-исторический метод».

Определениями типа Azerbaijani poet, Russian literature и так далее, то есть литературной классификацией занимается литературоведение, а точнее его сегменты "история литературы" и "сравнительное и сопоставительное литературоведение".

На заре развития литературоведения, классификация происходила в основном по лингвистическому критерию, то есть выделяли English, French, German, Russian literatures или на Востоке - Arabic, Persian, Turkish и так далее.

Однако с развитием литературоведения, началось деление литератур на национальные литературы (не путать с этническими, в английском понимании слова nation, которое является мультиэтническим и связано как с географическими так и с социально-политическими факторами), так как существовали различные литературы на одном языке (допустим английская, американская, канадская, австралийская или германская и австрийская), многоязычная литература одной страны (Швейцария, Канада, Бельгия), национальная литература на неродном языке (латынь как литературный язык западноевропейского средневековья, немецкоязычная литература народов Австро-Венгрии), русский язык, используемый в младописьменных литературах России и СССР, писатели-билингвы (Набоков, Беккет, Айтматов).

В общем и целом это связано с появлением после первой мировой войны большого количества новых пост-колониальных стран (политические мотивы в первую очередь) и усилением национализма.

Начали разрабатываться методы определения к какой национальной литературе отнести то или иное произведение, или того или иного автора. Простые методы типа географического или по национальности автора не работают, так как во многих случах, особенно если речь идет о средневековой литературе эта информация неизвестна или противоречива.

В результате как в СССР, так и в Европе от этих методов отказались, начались использоваться методы сравнительно-сопоставительного анализа, изучая сами произведения, выявляя контекстные, лексические, морфологические, жанровые связи с определенным регионом, его культурой, традициями, мировозрением, государственно-политическим устройством, фольклором. Что было важно, это определить какие характерные черты имеет литература определенной страны, и затем можно было сравнивать произведения отдельных авторов с общими характеристиками определенной национальной литературы.

В литературоведении изучаются такие вещи, как национальное своеобразие описания пейзажа, портрета, психологизма, комического, трагического, образа дома, образа дороги и так далее, то, что неспециалистам понять несколько сложно. При этом по сей день этническое происхождение автора не имеет никакого значения. Так например Пушкина никто не называет эфиопским поэтом, а Ника Перумова армянским писателем. Также не имеет значения место где жил автор. Косвенно это имеет значение, в том смысле, что его место жительства или этническое происхождение может отразиться на его литературе, так что ее относят к национальной литературе его этноса, или региона в котором он живет.

На самом деле существующая классификация намного сложней чем я поясняю. Так например литературоведы могут выделять отдельно литературу определенного этноса, являющегося частью определенного государства/nation, если эта литература будет иметь свои характерные для этого этноса черты. Так например выделяют еврейскую литературу США. Методологии со временем также менялись, в разных странах существовали разные подходы, так выделяют французскую и немецкую школы и так далее.

Таким образом развитие литературоведения в СССР в 20х-40х годах связано в первую очередь с развитием литературоведения во всем мире, и процессы по определению и выделению национальных литератур, носили глобальных характер. И это естественно затронуло и Persian literature, которую во всем мире начали дополнительно классифицировать по национально-географическому характеру, так как она включала помимо Ирана и Азербайджана, и литературы Индии, Афганистана, Таджикистана, Билуджистана, Ирака и так далее. Но существовала разница в общем подходе к персидской литературе между советскими и западными литературоведами. Я ее постарался описать в Приложении Д – «Отношение к персидской литературе в СССР и на Западе».

Дополнительный источник

Данный источник, представлят статью из следующего сборника <blocquote> Азиатский музей - Ленинградское отделение Института востоковедения АН СССР / Редакционная коллегия: А.П.Базиянц, Д.Е.Бертельс (отв. секретарь), Б.Г.Гафуров, А.Н.Кононов (председатель), Е.И.Кычанов, И.М.Оранский, Ю.А.Петросян, Э.Н.Тёмкин, О.Л.Фишман, А.Б.Халидов, И.Ш.Шифман. М.: «Наука», 1972.
Коллективный труд посвящен развитию востоковедных дисциплин за 150 лет в Азиатском музее —Ленинградском отделении Института востоковедения АН СССР. Книга содержит обобщающий очерк развития востоковедения в Азиатском музее — ЛО ИВАН, а также изложение истории развития отдельных дисциплин: китаеведения, индологии, арабистики, кавказоведения н т. п.

Что нам показывает данный источник. Он описывает те же события, которые описываются в статье "Азербайджанизация Низами", но описывает их как научную работу, которая была заложена еще в 1929-м году. Это также демонстрирует ответвление мнений.

Выходные данные	С.И.Баевский, З.Н.Ворожейкина. Новоиранская филология. Литературоведение. — 1972. Подробные выходные данные можно посмотреть в скане статьи - http://www.divshare.com/download/12300555-326
Авторитетность источника	http://www.orientalstudies.ru/rus/index.php?option=com_publications&Itemid=75&pub=1074
На страницах 361-364 рассказывается о создании Бертельсом кабинета Иранистики в составе Института Востоковедения. Показывается что именно тогда был заложен план работ, который осуществлялся все последующие годы. А на страницах 358-359 рассказывается о работе Бертельса над Низами и его научных достижениях. Это широчайшее разнообразие тематики не мешало Е.Э.Бертельсу сосредоточиться на углубленном исследовании нескольких основных проблем. Пройдя красной нитью через годы жизни ученого, они завершились созданием монументальных трудов, составивших гордость советской ориенталистики. Здесь прежде всего надо назвать тему Низами - она была центральной в научном творчестве Бертельса. Статьи Бертельса о Низами - они начали выходить с 1939 г., и их было более 50 - дали принципиально новую трактовку творчества великого художника и гуманиста, опрокинувшую бытовавшее в европейском востоковедении представлении о Низами как об авторе религиозно-суфийском. Уже в первых подготовительных работах ученый дал констатацию средневековой азербайджанской школы поэзии. Многочисленные работы выполняли задачу воссоздания текста, перевода и популяризации произведений Низами. Итоги этого 20-летнего труда выразились в составлении критического текста произведений Низами, выполненного под руководством Е.Э.Бертельса (работа отмечана в 1948г. Государственной премией), и в создании монографического исследования о творчестве поэта. Последняя работа по фактологической насыщенности, ясности концепции и масштабности обобщений может считаться вершиной филологического и литературоведческого мастерства ученого. Этот источник также убедительно демонстрирует, что статья "Азербайджанизация Низами" представляет собой ответвление мнений. С одной стороны работа Бертельса характеризуется как великое научное достижение, результат многолетнего труда начавшегося еще в конце 20-х годов, и то что Бертельс определил "азербайджанскую школу поэзии" ставится ему в заслугу. То что это мнение не только советских ученых подтверждается множеством источников в части "Западные источники по Низами". С другой стороны статья "Азербайджанизация Низами" характеризует работу советских ученых как фальсификацию и к НТЗ ее привести невозможно.

Версия о тюркском происхождении Низами.

Итак когда в Азербайджане появилась версия о том, что Низами этнически тюрок? На этот вопрос я ответ дать не могу, можно лишь отметить, что задолго до советской власти.

Кочарлинский

Выходные данные	Ф. Кочарлинский. Литература адербейджанских татар. — 1903.
Авторитетность источника	Ф.Кочарлинский
С водворением в крае персидского влияния, грамотные персияне начали в городах и больших селах открывать свои школы (мектебы), и так как в этих мектебах учителями были так называемые персидские мирзы, то понятно, и преподавание шло исключительно на персидском языке. Везде читались одни персидские книги; письма и разные деловые бумаги писались (в некоторых городах Закавказья например, в Нахчивани, Эривани, Баку) и теперь пишутся на персидском языке. Татарские писатели, поэты, историки писали свои сочинения на персидском языке. Знаменитый Низами, написавший на персидском языке свои чудные и проникнутые возвышенным чувством любви поэмы, был татарин родом из Елисаветполя.

Интересно, что Кочарлинского уже упоминали в руВики. И автор статьи "Азербайджанизация Низами" при этом присутствовал. В данном случае мы правда обсуждаем не то кем является Низами, а историю точек зрения о нем.

Думаю не надо объяснять, что в русском языке при царизме под «татарами» понимали «тюрок».

О работах Кочарлинского можно получить сведения и у Климовича.

Выходные данные	Л.И. КЛИМОВИЧ. БОЛЬШИЕ ИТОГИ, НАСУЩНЫЕ ЗАДАЧИ // Вопросы Литературы. — Москва, 1957. — № 8. — С. 152-170.
Авторитетность источника	Климович, Люциан Ипполитович (1907—1989) — востоковед, засл. работник культуры РСФСР (1982). Автор работы "Литература народов СССР: хрестоматия для вузов / М.: Просвещение, 1971"
В 1903 году, то есть за два года до выхода "вновь просмотренного и дополненного" издания И. Шерра, в Тифлисе отдельным изданием вышел небольшой очерк Ф. Кочарлинского "Литература азербайджанских татар", предварительно печатавшийся в "Кавказском календаре". В середине 20-х годов были изданы обширные материалы по истории азербайджанской литературы (Азербайджан эдэбийяты тарихи материаллары, тт. 1 - 3, Баку, Азернешр, 1925 - 1926, на арабском шрифте), составленные Фридунбеком Кочарлинским. Затем появились и другие литературоведческие работы, вносившие уточнения и дополнения и, главное, бывшие более совершенными по своей методологии. Большой интерес представляет издание "Антологии азербайджанской поэзии" (Баку, Азернешр, 1938; М. Гослитиздат, 1939), которой была предпослана вступительная статья, стремившаяся с марксистских позиций охарактеризовать узловые этапы азербайджанской поэзии с древнейших времен до наших дней. Исследовательская работа в этой области не прекращалась и позднее, даже в самые тяжелые годы Великой Отечественной войны. В 1943 и 1944 годах был издан двухтомный краткий очерк истории азербайджанской литературы - "Мухтэсэр азербайджан эдэбийяты тарихи" (Баку, изд. АзФАН СССР).

О влиянии Кочарлинского на азербайджанских ученых, публиковавшихся в 38-39гг. пишет и Крымский. Полные цитаты из Крымского см. в части "Крымский" ниже.

Выходные данные	Крымский А.Е. Низами и его изучение. — 1947.
Авторитетность источника	юбилейный сборник о Низами вышедший в 1947 году
Для нас несомненно, что автор вступительной статьи «Антологии азербайджанской поэзии», доверчиво воспринял это курьезнейшее утверждение из истории азербайджанской литературы Фридуна Кочарлинского «Азербайджан эдэбиияты тарихи » (Баку. т . 1. 1925, стр. 78). Дело в том, что Кочарлннский просто напутал. Встретивши в одном из восточных историко-литературных пособий (наверное, в «Атеш-геде») ссылку по поводу Хагани на более ранний историко -литературный труд « Семь климатов » = « Хефт иклим» конца ХУ' в., Кочарлинский не понял, что « Хефт иклим » есть только источник сведений о Хагани , и преспокойно приписал самому Хагани « поэтическое произведение (бир манзуме) под заглавием « Семь климатов» ( << ХефТ иклим ииваны иле » ). Под влиянием авторитета Кочарлинского этот курьез без проверки внесен и в «Антологию азербайджанской поэзии». В общем, однако, все прочее, что в «Антологии» сказано о Хагани можно считать полезным. Мик. Рафили: «Низами. Жизнь и творчество» , Баку , 1939 (131 , стр . 1, in 160). К промахам приходится отнести также замечание автора (стр. 27), что дух тюркизма должна была воспитывать в мальчике Низами его мать. Очевидно, взята эта догадка из Кочарлинского, который привел дилетантское соображение Шерра, что, если отец Низами, был пришлый человек из Кума, то его мать была гянджинка родом, «гянджяли бир гыз» (т. 1, 1925, стр. 65); полагаем, что ясное заявление самого Низами о благородном курдском происхождеии его матери должно было бы предохранить Мик. Paфили от повторения несостоятельной гипотезы Шерра и Кочарлинского.

Слезкин

Следующий источник есть в статье «Азербайджанизация Низами». Я правда его приведу в несколько более полном варианте.

Выходные данные	Yuri Slezkine. The USSR as a Communal Apartment, or How a Socialist State Promoted Ethnic Particularism. — Slavic Review, Vol. 53, No. 2 (Summer, 1994), pp. 414-452. — The American Association for the Advancement of Slavic Studies.
Авторитетность источника
Indeed, the 1934 Congress of Soviet Writers, which in many ways inaugurated high stalinism as a cultural paradigm, was a curiously solemn parade of old-fashioned romantic nationalisms. Pushkin, Tol- stoy and other officially restored Russian icons were not the only na- tional giants of international stature-all Soviet peoples possessed, or would shortly acquire, their own classics, their own founding fathers and their own folkloric riches. The Ukrainian delegate said that Taras Shevchenko was a "genius" and a "colossus" "whose role in the crea- tion of the Ukrainian literary language was no less important than Pushkin's role in the creation of the Russian literary language, and perhaps even greater." 152 The Armenian delegate pointed out that his nation's culture was "one of the most ancient cultures of the orient, that the Armenian national alphabet predated Christianity and that the Armenian national epic was "one of the best examples of world epic literature" because of "the lifelike realism of its imagery, its ele- gance, the profundity and simplicity of its popular wisdom and the democratic nature of its plot." 153 The Azerbaijani delegate insisted that the Persian poet Nizami was actually a classic of Azerbaijani literature because he was a "Turk from Giandzha," and that Mirza Fath Ali Akhundov was not a gentry writer, as some proletarian critics had charged, but a "great philosopher-playwright" whose "characters [were] as colorful, diverse and realistic as the characters of Griboedov, Gogol' and Ostrovskii." 154 The Turkmen delegate told the Congress about the eighteenth century "coryphaeus of Turkmen poetry," Makhtum-Kuli; the Tajik delegate explained that Tajik literature had descended from Rudaki, Firdousi, Omar Khayyam and "other brilliant craftsmen of the word"; while the Georgian delegate delivered an extraordinarily lengthy address in which he claimed that Shot'ha Rust'haveli's The Man in the Panther's Skin was "centuries ahead of west European intellectual movements," infinitely superior to Dante and generally "the greatest literary monument of the whole ... so-called medieval Christian world." 155

Не задаваясь сейчас вопросом, может ли этот источник быть использован так, как он использован в статье "Азербайджанизация Низами", в нашем случае он демонстрирует непрерывную линию, что как минимум с 1903 года по 1934-й, в Баку Низами считали тюрком из Гянджи.

Марр

В 1934 году Азербайджан начинает готовиться к юбилею Низами.

Выходные данные	С.М.Марр и А.А.Гвачария. Марр Юрий Н. Письма о персидской литературе. — Тбилиси, 1976. — 303 с.
Авторитетность источника	Это опубликованная переписка между Юрием Марром и Константином Чайкиным
Марр – Чайкину. 28.УП.1934 год. http://www.divshare.com/download/12241743-e59 Азербайджан подготовляет юбилей Незами. Готовьтесь. Когда узнаю точно сроки, напишу. Подготовим с вами опусик. Ссылка на скан.

Непринятие советской наукой

Из нашего ключевого источника, мы видим что версия что Низами тюрок, не была принята советской наукой. Это так же видно из следующих работ.

Выходные данные	Е.Бертельс. Великий азербайджанский поэт Низами. Эпоха, Жизнь, Творчество.. — Баку: АзФан, 1940. — С. 26.
Авторитетность источника	Следует помнить, что работа относится к категории научно-популярных, т.е. Бертельс пытался объяснить все простыми словами
О семье Низами мы почти ничего не знаем. Единственное, что можно утверждать с увевренностью это то, что в момент написания поэмы "Лейли и Меджнун", т.е. в 1188 году отца его в живых уже не было. Не было в это время уже и матери поэта - "курдской госпожи", как ее называет Низами.(стр.26) Как мы видим, Бертельс так же как и все западные ученые, говорит, что об отце Низами ничего не известно, а его мать - курд. Ничего более об этнической принадлежности Низами. В этой же работе как показано выше, Бертельс говорит что версия о происхождении из Кума ошибочна.

Как сказал Тамазишвили:

Но в статье 1939 г. никаких доказательств того, что Низами поэт азербайджанский Бертельс не приводил, за исключением факта рождения и жизни поэта в Гяндже (будущем Кировабаде).

К Тамазашвили мы вернемся, отметим только, что нам в отличии от него удивляться нечему по нашему ключевому источнику видно, что имелась ввиду только территориальная принадлежность.

А вот более поздняя работа, когда уже было установлена связь Низами с Азербайджаном согласно методам сравнительного литературоведения.

Выходные данные	Бертельс. Низами. — Молодая Гвардия, 1947.
Авторитетность источника	Следует помнить, что работа относится к категории научно-популярных, т.е. Бертельс пытался объяснить все простыми словами. Ссылку на нее добавить не удалось из-за спам фильтра. Напишу ссылку так: l i b . r u s . e c / b / 1 8 7 7 4 0 / Пробелы убрать
Нижеследующий абзац принадлежит Николаю Тихонову написавшему предисловие к данной работе. Известно, что Низами писал свои поэмы на персидском языке. Этот факт был не раз использован врагами азербайджанского народа, буржуазными историками, иранскими националистами, чтобы провозгласить Низами иранским поэтом, будто бы не имевшим ничего общего с его родиной - Азербайджаном. Но это наглая ложь никого не обманет. Персидский язык в те времена имел на Востоке такое же значение, как латынь в Европе. Одновременно повсюду писали и по-арабски. Родившийся в Азербайджане, в Гандже на родной почве развивший свой талант, питавшийся истоками народных сказаний, передававший характер народных героев, Низами всей жизнью и всем своим творчеством неразрывно связан с азербайджанским народом. То есть Тихонов простыми, ненаучными словами, пытается объяснить, что речь идет о том, что творчество Низами связано с народным фольклором, что его творчество связано с азербайджанским народом. Ни слова об этносе и национальности. Далее представлены абзацы написанные самим Бертельсом. О жизни Азербайджана того времени сведений крайне мало. Есть основание полагать, что населен он был довольно густо, причем этнический состав населения был весьма пестрым. Тут были и древние обитатели этих мест - албанцы [1] , достигшие весьма высокого культурного уровня, исповедовавшие христианство и, возможно, даже имевшие свою письменность. Жили тут и грузины и армяне; весьма значительно были, вероятно, представлены иранцы, курды и др. Жили, несомненно, остатки арабских завоевателей, уже в значительной части утратившие свой язык. Были также представлены и некоторые тюркские, народы, проникавшие туда с различными военными отрядами. Во второй половине XI века в жизни Азербайджана произошли крупные перемены. Хлынувшая в начале этого века из Средней Азии волна тюркского народа, гузов или огузов, достигла и Закавказья. ... Торговое значение такого города, как Ганджа, возрастало еще и оттого, что он лежал на торговом пути в Грузию. Население городов, как уже отмечалось, в этническом отношении было смешанным. Хотя основная масса городского населения и исповедовала ислам, но жили в городах также и христиане, причем особым стеснениям со стороны носителей власти они не подвергались. Это обстоятельство, как мы увидим дальше, также наложило свой отпечаток на литературу того времени. Итак мы видим, что Бертельс ничего не говорит об азербайджанском этносе. В середине XI века страны Переднего Востока были, как мы уже говорили, захвачены тюркским народом - гузами. Власть перешла к сельджукам. Сельджукские правители были почти все неграмотны и совершенно чужды мусульманской образованности. Поэтому им не приходилось помышлять о создании своей новой культуры. Явившись волей-неволей продолжателями газневидов, они должны были сохранить и их придворный язык. Но если владения Махмуда простирались на запад не далее Рея, то сельджуки захватили весь халифат. Распространяя свою власть, они тем самым содействовали и распространению персидского литературного языка. Нам известно, что вплоть до первой половины XI века в западных областях Ирана и Азербайджана делались попытки поднять местные диалекты до уровня литературного языка. Огромные достижения персидской литературы саманидской и газневидской эпохи доказали, что состязаться с персидским языком будет трудно. В результате язык этот воцарился в качестве основного литературного языка (языка художественной литературы) почти на всем протяжении огромных владений сельджуков. Местные диалекты были вытеснены. Здесь же видно, что Бертельс под местным языком до 11 века подразумевает вовсе не тюркский. Что абсолютно соответствует сегодняшним и тогдашним западным историкам, местными языками были "Аррани" (изменившийся албанский) и "Азари" (древне-иранский, не персидский язык). Тюркизация началась с приходом тюрков. Но Бертельс ничего не говорит о тюркизации населения. Великий азербайджанский поэт Низами родился в Гандже, предположительно, около 1141 года. Звали его Ильяс, отца - Юсуф, деда - Зеки Муаййад. Низами[13] поэтический псевдоним, как тогда говорили - техаллус. Какие причины заставили его избрать именно такой псевдоним, пока решить невозможно. ... Что родиной его является Ганджа, удостоверяют все старые источники. Сам Низами нигде не называет места своего рождения, но Ганджу, как место постоянного жительства, упоминает очень часто, причем упоминает на протяжении всей своей жизни. ... Всей своей жизнью, всем творчеством Низами принадлежит Азербайджану, давшему ему и темы для его ярких картин и краски для них. Итак мы видим ни слова о национальности Низами. Бертельс показывает что исходит именно из связи творений Низами, их литературных особенностей, из того что он принадлежит родине - месту где он родился. А теперь самое интересное Припомним здесь то, что сообщил по этому поводу украинский писатель М. Бажан о своей беседе с И. В. Сталиным: «Товарищ Сталин говорил об азербайджанском поэте Низами, цитировал его произведения, чтобы словами самого поэта разбить безосновательность того утверждения, что, дескать, этого великого поэта нашего братского азербайджанского народа нужно отдать иранской литературе только потому, что он, мол, большинство своих поэм писал на иранском языке. Низами в своих поэмах сам утверждает, что он вынужден был прибегнуть к иранскому языку, ибо ему не разрешают обращаться к своему народу на родном языке. Вот именно это место и цитировал товарищ Сталин, гениальным размахом своей мысли и эрудиции охватывая все выдающееся, что создано историей человечества» Итак это по видимому ссылка, на ту часть поэмы Лейли и Меджнун, где Низами рассказывает о письме Ширваншаха, в котором тот требует написать поэму либо на персидском, либо на азербайджанском. Впоследствии мы знаем, эта часть произведения Низами служила аргументом для азербайджанских ученых, чтобы утверждать о тюркском происхождении Низами, и западным ученым для того, чтобы утверждать, что Низами знал тюркский язык. Но Бертельс, использует ее только для одного, чтобы показать, что персидский язык не родной для Низами (факт впоследствии подтвержденный всеми западными учеными). Но ни словом ни упоминает тюркский язык. Итак, Бертельс ничего не говорил об этническом происхождении Низами, и называл его азербайджанским поэтом исключительно исходя из связи его литературы и его самого с народом Азербайджана и Азербайджаном.

Национальность Низами считается неизвестной по сей день. Его мать – курд, но национальность отца неизвестна. Таков международный научный консенсус. И мы видим, что советские низамиведы полностью ему соответствуют.

То что мнение, что Низами тюрок по национальности, является исключительно азербайджанским, но не советским, демонстрирует и самый авторитетный европейский низамивед Ян Рипка, которого я буду обширно цитировать в части «Западные источники по Низами».

Здесь приведу лишь небольшую выдержку, которую я приведу и ниже.

Рипка

Выходные данные	Jan Rypka. Nizami // Czechoslovak Society for Eastern Studies New Orient: Journal for the Modern and Ancient Cultures of Asia and Africa.. — Prague, 1961. — Вып. 2, № 4. — С. 111-133.
Авторитетность источника	см.ниже
But as we have no indication of his having spent any length of time outside the gates of his native Gandja, we conclude that a high standard of education must have existed among the urban Mussilman communities in the Caucasus and in Gandja in particular. The mosaic of nationalities in the Caucasus in Nizami's time was probably not very different from what it is today. And even if we concede a larger number of inhabitants Persian as their mother-tonque, they were still no doubt a minority. What wonder then that Azerbaijan is not content to name the poet a native of Azerbaijan, but claim him as a member of the Turkish race. It cannot be denied that his mother, whom the poet himself, in his epic, Laili and Majnun, designates Kurdish Raysa, was of different (Iranian) origin. The undisputed supremacy of Persian culture, in which the Turkish tribes could only participate through the Persian tongue, makes understandable that Nizami should write in Persian. His mastery of the language is as unexampled as his command of thought. Only a detailed history of the Caucasian town can clear up the question of Nizami's nationality. Not even the Persians seem to have been quite sure of their ground. Only thus can we explain their interpolation of a verse in "The Treasury of Mysteries" in which the poet's birthplace is given at Qumm, that is in Persia proper. Not was he the only native of Azerbaijan to write in Persian. Qatran of Shadiabad, not much younger than Firdawsi, the century-later panegyrist, Abu-I-Ala of Gandja, and then Falaki and Khagani, all poets of the first water, the last- named, indeed, one of the greatest masters of court poetry, are among them.

Приблизительно то же самое говорится еще в трех работах Рипки, которые я укажу ниже. Как мы видим Рипка говорит именно о мнении в Азербайджане, а не в Советском Союзе.

Крымский

Как я уже упомянул, наш ключевой источник прямо показывает почему советская наука приняла положение, что Низами азербайджанский поэт и что это слово обозначает. Но из выступления депутата на Съезде Писателей в 1934 году (Слезкин) мы видим, что азербайджайджанцы настаивали именно на этнической принадлежности Низами к тюркам-азербайджанцам. Также это видно из работ Рафили и антологии под редакцией Лугового и Самеда Вургуна, которые коллега Дивот так любезно квотировал на СО.

На вопрос почему советская наука не приняла позицию азербайджанцев, возможно прольет свет статья Крымского "Низами и его изучение", написанная в 1940 году и опубликованная в юбилейном сборнике о Низами после войны в 1947 году. Она как раз прямо критикует те самые цитаты, которые привел коллега Дивот.

Помимо этого данный источник однозначно нам показывает, что азербайджанские ученые находились под большим влиянием Ф.Кочарлинского. Крымский ссылается на более позднюю работу Кочарлинского, опубликованную в 1925-м году (Кочарлинский умер в 1920-м). К сожалению самой этой работы у меня пока нет, и мы не можем сравнить работы Кочарлинского опубликованные в 1903 году и 1925 году.

Выходные данные	Крымский А.Е. Низами и его изучение. — 1947.
Авторитетность источника	юбилейный сборник о Низами вышедший в 1947 году
В данной работе Крымский описывают всю историю изучения Низами, давай критический обзор всех работ. Я приведу выдержки, показывающие критическое отношение к попыткам тюркизировать Низами в Антологии "Азербайджанской поэзии" «Антология азербайджанской поэзии», под редакцией Луговского и Самеда Вургуна М 1939 ( стр. 10 и 426). о Низами говорится во вступительной статье, озаглавленной « Поэзия XI- XII вeков (стр. 11 и сл.); сказано о нем несколько строк и в предисловии к выборкам из иего (стр. 22-49). Выборки - зто отрывок из вступления к « Лейли и Меджнун » (стр. 22-25), рассказ русской царевны из « Семи красавиц » (стр. 25-44) и небольшой отрывок из «Искендер - намэ » - описание города Берды и царицы Нушабе (стр. 44- 49). Все три отрывка переведены очень красивыми русскими стихами новых русских поэтов, но не чересчур небуквально и вольно; в сравнении с ними перевод « Семи красавиц» д. Грузинского, который мы сочли нужным упрекать за допущение неточностей, может считаться чуть ли не буквальным. Особенно ощутительна вольность в переводе того отрывка из предисловия к « Лейли и Меджнун », который в историческом отношении очень ответственен. Переводчик заставляет ширваншаха Ахситана скаэать Низами : « Нам не приличен тюркский твой язык, наш двор к простецким нравам не привык »; но ведь в оригинале сказано не «язык», а «тюркские образы». Для полного соблюдения научной добросовестности автор руководящей вступительной статьи счел нужным перевести данное место прозаически - буквально (стр. 17- 18) , предоставляя читателю полную возможность истолковать текст в том или ином смысле. Нельзя такой объективности не одобрить. Да и вообще благоприятное впечатление производит вся вступительная статья , касающаяся не только Низами, но и некоторых его современников, больше всего поэта Хагани Ширвани (стр . 12-14). Хотя составители вступления были знакомы с ненадежной брошюрой « Хакани, Незами, Руставели» (1935) , благоразумная критичность не позволила им слепо воспринять заключающиеся там утверждения; отрицательное влияние той брошюры проявилось только цифрово - неверным указанием для года рождения Хагани (стр. 12). Кое-какие мелкие промахи произошли у них от собственного недосмотра. Один - отнесение формы «месневи» в Иране (стр. 13) ко времени, .якобы, незадолго до Хаган и к концу Х' - началу XII в.; мы же знаем месневи как эпическую форму гораздо раньше. Странная ошибка - утверждение, будто Хагаии написал также поэтическое произведение «Семь климатов» (стр. 15). Для нас несомненно, что автор вступительной статьи «Антологии азербайджанской поэзии», доверчиво воспринял это курьезнейшее утверждение из истории азербайджанской литературы Фридуна Кочарлинского «Азербайджан эдэбиияты тарихи » (Баку. т . 1. 1925, стр. 78). Дело в том, что Кочарлннский просто напутал. Встретивши в одном из восточных историко-литературных пособий (наверное, в «Атеш-геде») ссылку по поводу Хагани на более ранний историко -литературный труд « Семь климатов » = « Хефт иклим» конца ХУ' в., Кочарлинский не понял, что « Хефт иклим » есть только источник сведений о Хагани , и преспокойно приписал самому Хагани « поэтическое произведение (бир манзуме) под заглавием « Семь климатов» ( << ХефТ иклим ииваны иле » ). Под влиянием авторитета Кочарлинского этот курьез без проверки внесен и в «Антологию азербайджанской поэзии». В общем, однако, все прочее, что в «Антологии» сказано о Хагани можно считать полезным. Когда затем речь переходит к Низами, позволительно поспорить только против чрезмерного увлечения в истолковании «тюркизма» Низами, возразить против стремления читать в исторических указаниях много больше , чем буквально говорит их текст. Из свидетельства Лютф Али бека о том , что огромный диван лирических стихотворений Низами затерялся, нельзя сделать уверенного заключения, что Низами не отказывался от своего национального народного языка, «так как среди исчезнувших стихов могли, дескать, быть писанные на азербайджанском языке» (стр. 17)93. 93 – Едва ли удачна и самая ссылка именно на позднего Лютф Али-бека, который «передает старинное предание» об утерянном лирическом диване Низами. Ведь Лютф-Али-бек буквально списал свое сообщение из много более ранней тезкире Довлет-шаха, который говорит о диване Низами еще не как об утерянном. Совсем неудачно привлечен к делу библиографический словарь Сами-бея; эта компиляция кишит ошибками, и ссылаться для авторитетности на нее никак уж не приходится. Одна путаная статья "Физули" в словаре Сами-бея способна раскрыть глаза, думаем, каждому азербайджанцу на полную ненадежность этого словаря. и в работе Рафили. Мик. Рафили: «Низами. Жизнь и творчество» , Баку , 1939 (131 , стр . 1, in 160). Эта живо и удачно написанная книжка имеет задание популяризаторское, но по исполнению работа скорее исследовательская. Те слабые места, которые отмечены были нами во вступительной статье к «Антологии азербайджанской поэзии », повторяются и тут, но не все. Можно указать кое-какие другие изъяны , но они в сущности , даже не изъяны, а просто неудачные выражения. Неудобно, например, частенько называть ханство Ширван XII в. термином «Азербайджан» ( стр. 7, стр . 8 и др . ); это особенно неудобно в тех случаях, когда приходится оперировать политичесскими отношениями между Ширваном и враждебно настроенным к нему атабекским Азербайджаном. К промахам приходится отнести также замечание автора (стр. 27), что дух тюркизма должна была воспитывать в мальчике Низами его мать. Очевидно, взята эта догадка из Кочарлинского, который привел дилетантское соображение Шерра, что, если отец Низами, был пришлый человек из Кума, то его мать была гянджинка родом, «гянджяли бир гыз» (т. 1, 1925, стр. 65); полагаем, что ясное заявление самого Низами о благородном курдском происхождеии его матери должно было бы предохранить Мик. Paфили от повторения несостоятельной гипотезы Шерра и Кочарлинского.

Западные источники по Низами

Работа и выводы советских ученых, были приняты на Западе. И пересмотр в отношения Кума, и о литературной принадлежности Низами к Азербайджанской литературе, к Азербайджану. Это демонстрируется источниками ниже.

Но было и то, что европейская наука не приняла. Это описано в Приложении Д – «Отношение к персидской литературе в СССР и на Западе»

Но если вкратце, то европейцы не отказывались так спешно от понятия Persian poet. Для европейского литературоведения Persian poet это лингвистическая классификация, Azerbaijan/i poet определение по национально-географическому признаку. При этом национальность ни в первом, ни во втором определении не имеется ввиду. Советские литературоведы на английском использовали Azerbaijan poet и смешную Persian-language poet (дословный перевод с русского термина "персоязычный").

Но советские литературоведы во первых переименовали персидскую литературу в таджико-персидскую. А затем полностью вывели Азербайджанскую литературу из под зонтика Персидской литературы.

Западные литературоведы и историки, считают что так как а) историческое понятие Ирана включает в себя Афганистан, часть Индии, Таджикистан, Белуджистан, весь Азербайджан и северный и южный, часть Ирака и б) Персидская литература зародилась в Иране, то следует считать что Persian literature полностью входит в Iranian literature (наряду с литературой на курдском, белуджинском, пуштунском, азербайджанском и других языках народов Ирана) и в свою очередь подразделяется на национальные литературы на персидском языке (Индия, Азербайджан, Афганистан, Таджикистан и так далее).

С Азербайджаном ситуация еще более интересна тем, что южный Азербайджан до сих пор, а северный Азербайджан до начала 19-го века, является/являлся составной частью Ирана. И Азербайджанская литература до начала 19-го века неразделима. И поэтому вполне логично, что западные литературоведы включают Азербайджанскую литературу как на персидском, так и на азербайджанском языке, под зонтик Иранской литературы, также как они включают литературу Советского Азербайджана под зонтик Советской литературы.

Историческое понятие Иран включает весь Азербайджан. И культуру Азербайджана относят к иранской культуре, так как тюркизация Азербайджана затронула в основном язык, и азербайджанцы являются народом говорящим на тюркском языке, но антропологически и культурологически иранским народом (в ряде источников сказано ирано-кавказским). Соответственно средневековая поэзия Азербайджана, связана с персидской поэзией Ирана (Хорасанская поэзия), не только лингвистически (персидский язык), но и определенными литературными нормами, то есть исходит из Хорасанской поэзии, и в этом смысле также поэзия Азербайджана является составной частью поэзии Ирана. Однако существенные литературные различия, в языке, стилистике, контексте, вызванный национальными и культурными различиями народа Азербайджана и остального Ирана, заставили литературоведов выделить азербайджанскую поэзию отдельно. Так например Низами в своих произведениях использовал около тысячи тюркских слов, которые не использовались в Иране, арабские анахронизмы, другую риторическую методологию, техническую терминологию, христианские образы, азербайджанский фольклор и так далее. Гатран Табризи, который считается основателем азербайджанской школы персидской поэзии вообще критикуется за плохое знание персидского языка.

Источники отсортированы по уровню авторитетности.

Rypka, Jan

По авторитетности этого источника я решил написать отдельно.

Jan Rypka, Emeritus Professor of Persian and Turkish, Charles University, Prague, был всемирно известным экспертом в области Персидской и Тюркской литературы, основателем Института Востоковедения в Праге.

Научные регалии:

• Doctor of philosophy, Vienna University
• Professor of Persian and Turkish, Charles University, Prague
• Dean of the Faculty of Arts, Charles University, Prague
• Doctor of philological science, Charles University, Prague
• Doctor honoris causa, Warsaw University
• Doctor honoris cause, Universite de Paris
• Doctor honoris causa, Tehran University
• Honorary member of Turk Tarih Kurumu, Istanbul
• Iranian medal "Ferdousi"
• Ordinary member of Ceska akademie ved a umenu
• Ordinary member of Ceskoslovenska akademie ved
• Order of the Iranian Ministry of Education "Danesh"
• Corresponding member of Farhangestan (Iranian Academy, Tehran)

и так далее.

Jan Rypka был приглашен и стал автором раздела о персидской литературе 5-го тома Кембриджской Истории Ирана, посвященной средним векам.
Редактор тома, сам профессор J.A. Boyle писал: "Мне особенно повезло в том, что я смог убедить профессора Яна Рипку - старейшину Европейской Иранистики написать Главу 8. Выдающаяся работа профессора Яна Рипки опубликованная в начале на чешском языке (Прага 1956), а затем на немецком (Берлин, 1959) - уже доступна на английском языке, под заглавием History of Iranian Literature (Голландия 1968).

Вот что писали в своих рецензиях авторитетнейшие востоковеды:
Профессор Уолтер Фишел (http://www.jstor.org/stable/1853821):

"IN this monumental work of unusual dimension, Professor Jan Rypka, octogenarian of the University of Prague and well-known author of many works and studies in the field of classical Persian literature, has attempted, with the help of his associates, to present a survey of the history of Iranian literature in all of its manifestations from the earliest times until the present. Though the original Czech editions of 1956 and I96I and the later German translation of 1959 have already conveyed the quality and profundity of Rypka's scholarly approach to his topic, this English version, far from being but a translation, is in many ways a completely new work and surpasses in quantity, scope, and subject matter its predecessors and any other previous works on the topic. It is indeed a masterpiece, an encyclopedic handbook of the literary creativity of the Persian genius never before produced. The core of the volume is supplied by Rypka's "History of the Persian Literature up to the Beginning of the 20th Century," a thorough analysis of the literary works, their language, style, and form throughout the various ages and stages. Around this brilliant chapter center the contributions of his asso- ciates, all highly competent experts, which deal with "Avesta, Ancient Persian Inscriptions, and Middle Persian Literature" (Otakar Klima), "Persian Literature of the 20th Century" (Vera Kubickova), "Persian Learned Literature from Its Beginnings up to the End of the i8th Century" (Felix Tauer), "Tajik Literature from the i6th Century to the Present" (Jiri Becka), "Persian Literature in India" (Jan Marek), and "Iranian Folk-Literature" (J. Cejpek). A perusal of this new edition indicates that many of the sections have been revised and brought up to date and have taken into account literary discoveries and divergent views of scholars from both East and West.
...
It can be stated without hesitancy that all the chapters fulfill the most exacting demands of scholarly accuracy and distinguish themselves by an unusual wealth of detailed information, critical analysis, and aesthetic presentation, supplemented by footnotes, a survey of the dynasties over Persia, a multilingual selected bibliography occupying io8 pages, addenda, and an elaborate index. The scholarly world owes a great debt to the authors of so authentic a standard work, which will prove to be indispensable to Orientalist and layman alike. Special thanks should be expressed to Professor Karl Jahn of the University of Leiden, who supervised the English version and, as chief editor, was responsible for having brought this work to fruition"

Профессор Мартин Дикинсон (http://www.jstor.org/stable/4323358):

The work as a whole is essentially an authoritative summa of the contemporary state of research in the entire field of Iranian literature. Since it is meant to be a reference work, it is legitimate to complain of the frequent lapse of the paragraphing concept and of the important asides which can only be tracked down after the entire work has been read. But whatever its stylistic shortcomings, the book must be consulted prior to any research in almost any facet of Iranian literature

Профессор Девид Маккензи (http://www.jstor.org/stable/612512)

Good wine needs no bush. So this translation of the late Professor Rypka's history of Persian and Tajik literatures, first published in Czech in 1956 and made available to a wider public by the German translation of 1959, hardly needs more than the publisher's announcement to proclaim it. This version has been translated from the German but enlarged and revised by the authors, so as to bring it more up to date than the second Czech edition of 1961. Thus besides Rypka's own major section of the work, slightly rearranged, and the original contributions of O. Klima on pre- Islamic literature, Vera KubifkovA on contemporary Persian literature, J. Be~ka on Tajik literature, and J. Cejpek on Iranian folk- literature, there are three additional sections, on Persian learned literature by F. Tauer, Persian literature in India by J. Marek, and a short outline of Judaeo-Persian literature again by Rypka. A work of this nature cannot, of course, be compared directly with its most obvious English rival, E. G. Browne's monumental Literary history of Persia. In roughly a third of the space the Czech work deals systematically with a much wider subject. Rypka himself speaks of its synoptical nature. Where Browne still has an advantage, therefore, is in the considerable number of examples, particularly of verse but also of prose, for which he finds room. Without them Rypka's analytical text must often make dry reading for the ' literati ' and ' interested laymen ' to whom the publisher's blurb directs the book, unless they have access in some other form to the original Persian writings. Where Rypka scores, for the serious student, is in his seemingly exhaustive bibliography. Coming four decades and more after Browne, he has the great advantage of being able to use the work of Iranian scholars such as Bahir, Sa'id Nafisi, and Furfizanfar. For the Western European reader, moreover, he is also an excellent guide, through his quotations, to the writings of such Soviet scholars as E. E. Bertel's, A. N. Boldyrev, I. S. Braginskij, K. I. (ajkin, A. Mirzoev, and M. I. Zand, not all sufficiently well known. Klima provides a comprehensive account of the surviving Old and Middle Iranian literature, though one which may well now be supplemented by the articles of I. Gershevitch and Mary Boyce in the recent Handbuch der Orientalistik, Abt. I, Iv. Bd., Iranistik, 2, Lief. 1. Since Tauer has been obliged to reduce his text on learned literature to about a quarter of its length, we can only hope that he will find the opportunity to publish it as a whole. Be~ka, himself admitting that large areas of his subject have as yet hardly been studied at all, nevertheless presents a first and very useful survey of Tajik literature from the sixteenth century to the very latest in socialist realism. Cejpek's essay on folk productions gives a welcome description of the whole Iranian field, where a considerable unity exists despite differences in language. In all the book is excellently produced, though sadly bereft of the illustrations which brightened the German edition, and in these days of astronomical book prices a very ' good buy ' at the threepence or so a page it costs.

Ну и напоследок стоит добавить, что Рыпка специализировался не только в области персидской литературы, но именно в Низамиведении в частности. Его перу принадлежат как отдельные монографии о Низами (в том числе и выпущенные в Тегеране, как например "Gand ghazawtaza аг Nizami-vj Ganjayi. «Armaghan», т. XVI, вып. 1. Teheran, 1935" на персидском языке), так и переводы произведений Низами. Вместе с Риттером он был автором самого первого критического анализа текстов Низами в 1934 году, о чем я упомяну ниже.

Выходные данные	Jan Rypka. Nizami // Czechoslovak Society for Eastern Studies New Orient: Journal for the Modern and Ancient Cultures of Asia and Africa.. — Prague, 1961. — Вып. 2, № 4. — С. 111-133.
Авторитетность источника	см.выше
A fine new monument marks the last resting-place of the great Azerbaijan poet, one of the greatest bards of all nations and of all time, an artist and a thinker for whom the progress of humanity was important above all else. The celebration held in all the Republics of the Soviet Union, on the occasion of the octocentenary of Nizami’s birth, has raised the actual knowledge of his work to a height unequalled by any other Oriental poet in the Soviet Union. Such is the way in which the new regimes hold their old teachers in esteem! ну и приводимый ранее абзац, в нем очень хорошо объясняется и национальность и указано относительно вставки про Кум. But as we have no indication of his having spent any length of time outside the gates of his native Gandja, we conclude that a high standard of education must have existed among the urban Mussilman communities in the Caucasus and in Gandja in particular. The mosaic of nationalities in the Caucasus in Nizami's time was probably not very different from what it is today. And even if we concede a larger number of inhabitants Persian as their mother-tonque, they were still no doubt a minority. What wonder then that Azerbaijan is not content to name the poet a native of Azerbaijan, but claim him as a member of the Turkish race. It cannot be denied that his mother, whom the poet himself, in his epic, Laili and Majnun, designates Kurdish Raysa, was of different (Iranian) origin. The undisputed supremacy of Persian culture, in which the Turkish tribes could only participate through the Persian tongue, makes understandable that Nizami should write in Persian. His mastery of the language is as unexampled as his command of thought. Only a detailed history of the Caucasian town can clear up the question of Nizami's nationality. Not even the Persians seem to have been quite sure of their ground. Only thus can we explain their interpolation of a verse in "The Treasury of Mysteries" in which the poet's birthplace is given at Qumm, that is in Persia proper. Not was he the only native of Azerbaijan to write in Persian. Qatran of Shadiabad, not much younger than Firdawsi, the century-later panegyrist, Abu-I-Ala of Gandja, and then Falaki and Khagani, all poets of the first water, the last- named, indeed, one of the greatest masters of court poetry, are among them.

Выходные данные	Jan Rypka. History of Iranian literature. — Netherlands: D. Reidel, 1968. — С. 201-219. — 929 с. — ISBN 9027701431.
Авторитетность источника	см. выше
The rise of the panegyric gasida to it apogee does not provide the only claim to the place of honour held by the southern Caucasus in Persian literature; for that same Azerbayjan gave it and the whole world the most brilliant poet of the romantic epic - Ilyas b. Yusuf Nizami (b. in Ganja, now Kirovabad), a master 'hors concours' of thought and word whose freshness and vigour have not been effected throughput the centuries. Как мы видим, Рыпка подчеркивает принадлежность Низами именно Азербайджану. В своей работе, он создает отдельный раздел, который называет School of Azerbaijan где описывает различия персидской поэзии Азербайджана, от персидской поэзии остального Ирана, вызванные национально-географическими, культурными различиями. Отличаются и стиль и лексика и фразеология. Рыпка говорит, что наличествовали связи с восточно-персидской поэзией, на в 12-м веке (время Низами) они уже были слабыми. Также Рыпка указывает, что хотя в целом "all the movements sprang from one root", то есть корни персидской литературы в целом именно иранские, но тем не менее "they were subject to local influence". E. The School of Azerbayjan. In the 11th and 12th centuries there is a close association between the history and cultural life of the Caucasus region and those of Iran. Although the great Seljug rulers endeavoured to bring Transcaucasia under the central administration of the kingdom, they did not succeed, despite their powerful government machinery, in definitely suppressing the native feudal forces, and in preventing the dissolution of the territory into independent princedoms. The feudal conditions prevalent in Transcaucasia far more closely resembled those in Europe. A proof of the high standards of culture is to be found in its poetry. It was not merely that there were in Caucasia and Azerbayjan men of letters and scholars in plenty; of even more imporance was their individual character. Not the fact that they lived in one and the same century, but this very individuality is the reason for including them in a separate group, which should, properly speaking, have began already with Qatran. In their style, choice and arrangement of words we discern certain characteristics that are either not present at all or only very occasionally among the easter Iranian poets. This does not mean in the least that there was no connection between this school and the Khurasan poets of the 5th/11th century, as well as those from Bukhara in the 4th/10th century (the connection with Eastern Iran in the 6th/12th century is already looser). Even though all the movements sprang from one root, they were nevertheless subject to local influence. Рипка классифицирует Низами как поэта Азербайджана. При этом он подчеркивает давление Ширван-шахов на поэтов, чтобы использовался персидский язык, хотя он не был их родным языком. Hence the Caucasian and Azerbayjanian panegyrists must be placed in a special chapter; they form a clearly defined group of three generations of teachers and pupils, one of whom, as a grand master of qasida, had a powerful influence on the development of this form of poetry. To this group belonged the most brilliant poet of Azerbayjan, the romantic Nizami. All the poets worked at court or at least within the realm of the Shirvan-Shahs, who favoured literature written in the Persian tongue with their especial patronage, for the Shirvan-Shahs traced their descent from Bahram Chobin. Yet Persian was not their native language, though it predominated in works of literature; folk-poetry of course developed in consistence with local idiom.

То есть мы видим что Рипка полностью повторяет то же самое, что пишет Бертельс. Но есть и различия. О них см. в Приложении Д – «Отношение к персидской литературе в СССР и на Западе»

Выходные данные	J. Rypka. Poets and prose writers of the late saljuq and mongol periods // The Cambridge history of Iran, Volume 5 / J. A. Boyle. — Cambridge University Press, 1968. — 778 с. — ISBN 052106936X, 9780521069366.
Авторитетность источника	см. выше
В данной работе, Jan Rypka опять таки пишет о Низами в отдельной главе, которая называется "Azarbaijan school of poets and writers", называет Низами всемирно-известным сыном Азербайджана и при этом вкратце отмечает тоже самое, что в вышеприведенных источниках. Modern Azarbaijan is exceedingly proud of its world famous son and insists that he was not just a native of the region, but that he cam of its own Turkish stock. At all events his mother was of Iranian origin, the poet himself calling her Ra'isa and describing her as Kurdish.

"The Religious and Social Views Nizami of Ganjeh". M. V. McDonald, British Institute of Persian Studies

Выходные данные	M. V. McDonald. The Religious and Social Views Nizami of Ganjeh // Iran, Vol. 1 (1963), pp. 97-101. — British Institute of Persian Studies. British Institute of Persian Studies. Directors' Report April 1st 1961-March 31st 1962 // Iran, Vol. 1 (1963), pp. v-x. — British Institute of Persian Studies.
Авторитетность источника	M.V.Mcdonald - Lecturer in the Department of Arabic and Islamic Studies, University of Edinburgh, Fellow of Wolfson College, Автор множества работ по восточному литературоведению и переводов древних рукописей. British Institure of Persian Studies - один из самых авторитетных в мире институтов иранистики.
В директорском отчете Британского Института Персидских Исследований сказано: Mr. McDonald has been engaged on a broad study of the works of Nizami of Ganjeh, a poet and philosopher of Azerbaijan who died in the first half of the thirteenth century Мы видим, что здесь Низами определяется как поэт Азербайджана. Если мы откроем саму монографию Макдональда, то увидим следующее: The first great name in Azerbaijani poetry is that of Qatran, about whom Nasir-i-Khosrow made the patronizing remarks quoted above. Although most of his creative life was spent in Tabriz, he began his career in Ganjeh and may possibly have gone back there later on. He was followed by Abu'l'Ald of Ganjeh, Falaki (born in Shamakhi), 'Izz-ud-Din of Shirwan and Khaqani, also from Ganjeh. If we add to these the names of Mahseti, who was born in Ganjeh and had evidently returned to it by the time that Khosrow and Shirin was written (K.S.17,1), and her lover, the poet Taj-ud- Din-i-Ganje'i, it is clear that Ganjeh in particular was a flourishing centre of poetical activity. With these facts in mind, we can examine Nizaml's work more closely to see where he is in agreement with his predecessors and contemporaries, and where he differs from them. Также как и Рипка, Макдональд говорит об азербайджанских поэтах начиная с Гатрана и называет эту литературу "Азербайджанской поэзией", в которую включает и поэзию Низами. Однако в той же статье он не смущаясь называет их Persian poet. Опять таки это показывает, что Макдональд и Британский Институт Персидских Исследований использует оба критерия - лингвистический Persian poet и национально-географический "Azerbaijan poetry", "Poet of Azerbaijan". In spite of the little we know of him, Nizaml's character is more real to us than that of most other Persian poets, for he never attempts to hide his feelings, as so many of his less fortunate colleagues were impelled to do. А в нижеследующем пассаже Макдональд рассказывает о появлении персидской поэзии в Азербайджане, о том, что именно полураспад сельджукской империи вызвал развитие персидской литературы в Азербайджане, и если основатель азербайджанской поэзии на персидском Гатран, еще плохо знал персидский, то при Низами персидская литература активно распространилась. For example, Nasir-i-Khosrow says of Qatran of Tabriz that he " wrote good poetry, but did not know Persian (Dart') well ". In any case, Persian was not the language of Azarbaijan. Al MaqdisI mentions seventy languages as being spoken in the district of Ardabil alone, and Ibn Hawqal (tenth century) mentions Arrani as still being spoken in Arran, Nizami's native region. These factors had retarded the spread of Persian literature to the western regions of Iran, but, by Nizami's time, this was no longer the case. The appearance of independent or semi-independent, local, native dynasties in North-west Persia had stimulated a demand for court-poetry in the Persian language. Мы видим, что Макдональдс повторяет позицию советской науки что Низами азербайджанский поэт

Storey, François de Blois

Выходные данные	Charles Ambrose Storey. Nizami // Persian literature:a bio-bibliographical survey, Volume 5, Part 2 / François de Blois. — Routledge. — С. 439-452.
Авторитетность источника	Об авторитетности данного источника подробно расписано в Иранике. http://www.iranica.com/articles/storey-charles-ambrose В общем это одно из самых авторитетнейших критических изданий по библиографии персидского литературоведения.
(Стр.450) A pioneering attempt at a critical evaluation of the text of Nizami was made by Ritter and Rypka in their edition of Haft paikar from 1934. Указывается, что самую первую попытку критической оценки текста Низами предприняли Риттер и Рипка в 1934 году. То есть до этого никаких таких попыток не было. После этой фразы автор дает критическую оценку этой работы и отмечает ее неточности (см. по линку). Далее автор пишет: (Стр.450-451)Since the 1940s useful critical edition of all six poems (мой коммент - автор вначале указывает, что Пятерицу Низами можно воспринимать как 6 поэм, так как Искандер-наме состоит из двух отдельных частей) have been prepared by a team of Azeri scholars following a general plan laid down by Bertel's. These are based on for the most part the same selection of Khamsah manuscripts and mainly follow the above-mentioned Paris and Oxford copies; the editors did not use the Berlin manuscript and made no attempt to divide the codices into families. Nonetheless, their full critical apparatus makes these the only editions (apart from the Ritter/Rypka Haft Paikar) that are likely to be any used to serious students. By contrast, Dastgirdi's editions of the six poems published in Tehran in the 1930s, though supposedly based on a large number of mansucripts, quote hardly any variants and the editor's choice of readings and his distiction between "authentic" and "spurious" verses seem to be largely arbitrary. Итак мы видим, что работа Бертельса и азербайджанских ученых оценивается автором как самая лучшая. Он отмечает даже мелкие неточности и ошибки в подходах у таких поистину грандов низамиведения как Рипка, Риттер и Дастагерди и отмечает практическую безупречность работы советских низамиведов. Как же такая страшная вещь как "Азербайджанизация" не привлекло его внимания??? И наконец в этом же источнике говорится о вставке информации про Кум. the verse in some copies of his poetic works which makes him a native of the hinterland of Qum is a spurious interpolation.

Talatoff

Выходные данные	Kamran Talatoff. Глава 10. International Recognition of Nizami's Work: A Bibliography // The Poetry of Nizami Ganjavi: Knowledge, Love, and Rhetoric. / Kamran Talattof and Jerome W. Clinton. — Palgrave Macmillan, 2001. — С. 29 - 30. — ISBN 978-0-312-22810-1.
Авторитетность источника	http://en.wiki.x.io/wiki/Kamran_Talattof Более подробно об авторе здесь Kamran Talattof вместе с Джеромом Клинтоном являются редакторами данного сборника о Низами, в котором содержатся статьи таких признанных литературоведов как Walten Andrews, Julie Scott Meisami, Christine van Ruymbeke, Christoff Burgel и других.
Я решил не давать цитат, так как для понимания необходимо прочесть всю статью целиком. Линк ведет на саму статью, он будет удален после завершения обсуждений. Как мы видим из статьи, Камран Талатоф критично рассматривает всю библиографию по Низами. Рассматривается отдельно деятельность азербайджанских и советских низамиведов, а также празднование 800 летнего юбилея Низами, рассматривается и деятельность иранских низамиведов нового поколения. Также мы видим что прилагается вся библиография, в том числе и критикуемые Тамазишвили работы Бертельса и Рафили. Как мы видим Талатоф критикует советских и азербайджанских литературоведов, исключительно за идеалогическую адаптацию Низами. При этом он указывает что Бертельса в ряду авторитетнейших западных низамиведов. Это статья и демонстрирует позицию современного литературоведения.

Ираника

Выходные данные	Статья о Бертельсе в Иранике
Авторитетность источника	Вообще то не требуется, но упомяну, что William L. Hanaway Emeritus Professor of Asian and Middle Eastern Studies (Persian) написал по поводу этой статьи в Иранике следующее: A major article on E. E. BERTHELS, the prolific Russian Iranologist, reveals the breadth and depth of his scholarship http://www.jstor.org/stable/4311188
On the occasion of Neẓāmī’s 800th anniversary festivities, planned for 1941, Berthels and a group of collaborators began preparing a critical edition of Neẓāmī’s Ḵamsa. He based the text on the oldest manuscript available (Bib. Nat., Suppl. Pers. 1817, dated 763/1362; see Šaraf-nāma, prepared by ʿA. ʿA. ʿAlīzāda and supervised by E. È. Bertel’s, Baku, 1947, p. XVIII); nine other manuscripts were consulted (see ibid., p. XX, Izbrannye [III], pp. 463-67, and Sovetskoe vostokovedenie, 1955, no. 3, p. 15). A critical text of the Eskandar-nāma was published in 1947 in two parts: Šaraf-nāma (for which Berthels and ʿAlīzāda were awarded the Stalin Prize of the Second Class) and Eqbāl-nāma. No other critical text was published during Berthels’ lifetime. In 1939 Berthels wrote the popular monograph Velikiĭ azerbaĭdzhanskiĭ poet Nizami. Epokha—zhizn’—tvorchestvo (Baku, 1940; Azeri tr. Baku, 1940; a shortened version in Literaturnyĭ Azerbaĭdzhan, 1939, no. 3, pp. 60-69, no. 5, pp. 43-53, no. 6, pp. 16-29; 1940, no. 2, pp. 44-55; Azeri tr. in Revoljusija və qultura, 1939, nos. 4, 6, 10-11; 2nd and 3rd rev. eds.: Nizami, Moscow, 1947, and Nizami. Tvorcheskiĭ put’ poèta, Moscow, 1956). At the end of 1940 he finished the first volume of a two-volume monograph on Neẓāmī, containing a survey of Neẓāmī studies and of the literary activities in Azerbaijan in Neẓāmī’s time, a biography, analyses of Maḵzan-al-asrār, Laylī o Majnūn, and Eskandar-nāma with a chapter comparing it with the corresponding part of the Šah-nāma, and chapters about Neẓāmī’s views on the art of poetry and social problems. This too appeared in Moscow and Baku scholarly journals and collections with some changes in 1940-41 but was not published in its entirety until five years after Berthels’ death, under the title “Nizami. Monografiya,” with chapters on Ḵosrow o Šīrīn and Haft peykar added from the third edition of the popular monograph, as the main part of Izbrannye [II]. The second volume was to have contained analyses of the remaining maṯnawīs of Neẓāmī and of his lyrical poetry, poetics and vocabulary, a discussion of the sources for his social views, and a chapter of textual criticism (see Izbrannye [II], p. 14). From 1939 to 1956 Berthels published another thirty-seven articles on Neẓāmī, mostly of popular character.

Выходные данные	Статья в Иранике - ESKANDAR-NĀMA OF NEŻĀMĪ
Авторитетность источника	не требуется
There are many manuscripts and printed editions of the Ḵamsa and also some manuscripts containing the two parts of the Eskandar-nāma on their own, but the first serious attempt at critical editions of the two Alexander poems were published in Baku in 1947 by Ä. Ä. Älizadä (Šaraf-nāma) and F. Babayev (Eqbāl-nāma). The recent edition of the Šaraf-nāma by Behrūz Ṯarvatīān (n.p., 1368 Š./1989) mainly reproduces the text and apparatus of the Baku edition, but it also contains explanatory notes. The editions by Ḥasan Waḥīd Dastgerdī (Tehran, 1316-17 Š./1937-38 and frequently reprinted) are marred by their uncritical and arbitrary handling of the text and must be used with caution, though Dastgerdī’s explanatory notes are not without value. The references below are all to chapter and verse of the Baku editions. There are complete translations of both poems in Russian verse (tr. K. Lipskerov, Baku, 1953 and reprints) and prose (tr. Y. E. Bertel’s and A. K. Arends, Baku, 1983) and a literal, and barely readable translation of the Šaraf-nāma in English prose, with copious extracts from Indian commentators, by H. Wilberforce Clarke (The Sikandar Nāma e Bará, London, 1881). A fairly free German prose paraphrase of both parts, with omissions in the prologues and epilogues, was prepared by J. Christoph Bürgel (Das Alexanderbuch, Zürich, 1991), unfortunately based on Dastgerdī’s edition. Этот отрывок показывает, степень авторитетности именно азербайджанской школы литературоведения и насколько высоко оценивается работа проведенная советскими учеными.

"The Azarbaijan problem". Ann Katharine Swynford Lambton

Выходные данные	Ann Katharine Swynford Lambton. The Azarbaijan problem // The World Today, NS, n, 2. — Oxford University Press, 1946. — С. 48-57.
Авторитетность источника	Всемирно известный гранд Иранистики - специалист по средневековой и новой истории Персии и персидскому языку. Много описано в англовике (http://en.wiki.x.io/wiki/Ann_Lambton), также здесь можно найти несколько страниц ее библиографии, здесь ее статьи в Иранике, в Гугл Букс можно найти 140 монографий. Также она являлась автором второго раздела 5 тома Кембриджской истории Ирана, посвященного сельджукскому и монгольскому периоду истории Ирана, а также была одним из авторов 7-го тома Кембриджской истории Ирана.
Turning to the cultural field, some of the great figures of Persian literature — Nizami, Khaqani, Qatrani Tabrizi, and others — are Azarbaijanis. Ученый с мировым именем, также использует как лингвистический критерий, так и национально-географический.

Medieval Islamic Civilization. Josef W. Meri, Jere L. Bacharach.

Выходные данные	Richard Davies. POETRY, PERSIAN // Medieval Islamic Civilization: L-Z, index / Josef W. Meri, Jere L. Bacharach. — USA: Routledge, 2006. — С. 621. — 878 с. — ISBN 0415966922.
Авторитетность источника	Редактора, http://en.wiki.x.io/wiki/Josef_W._Meri, http://en.wiki.x.io/wiki/Jere_L._Bacharach Издательство - http://ru.wiki.x.io/wiki/Routledge Автор статьи "Persian Poetry" - профессор Ричард Девис, глава факультета Ближневосточных культур и языков, Университета Охио, признанный специалист в области персидской поэзии, обладатель премии Всемирной Академии Искусства и Литературы за перевод Шахнаме, а также обладатель премии от Ираники за “services to Persian poetry”.
POETRY, PERSIAN ... The influential romances of the Azerbaijani poet Nezami (1141-1209), Khosrow o Shirin, Leili o Majnun, Half Paykar, may be regarded as transitional between the two styles. В статье "Персидская поэзия" Ричард Девис не сомневаясь обозначает Низами как азербайджанского поэта.

"Science and poetry in medieval Persia: the botany of Nizami's Khamsa". Christine van Ruymbeke

Выходные данные	Christine van Ruymbeke. Science and poetry in medieval Persia: the botany of Nizami's Khamsa. — Cambridge University Press, 2007. — 235 с. — ISBN 0521873649, 9780521873642.
Авторитетность источника	Dr. Christine van Ruymbeke is currently Lecturer in Persian Studies at the University of Cambridge. Низами Гянджави и классическая персидская литература является ее специализацией. По ссылке можно ознакомиться с ее библиографией. Кристина ван Румбеке таким образом является одним из ведущих западных специалистов по низамиведению. Данная книга получила первый приз "Islamic Republic of Iran's World Prize for the Book of the Year in the field of Iranian Studies 2008 - Winner". Книга входит в серию "Публикации Кембриджского Университета по Востоковедению".
The "Persian poetic school of Azerbaijan", appearing in the twelfth century, seems to be the product of this situation: decentralisation and artistic competition against a background of fascinated interest in science. В работе, которая появилась лишь пару лет назад, современный специалист также говорит о "Персидской школе Азербайджана", показывая что на ее возникновение влияли также политические факторы. He most likely was born around 535/1141 or 540/1146 in an urban Azerbaijan milieu. В своей работе Кристина неоднократно указывает влияние Азербайджана на определенные элементы поэзии Низами, и подчеркивает, что он родился в азербайджанском окружении.

"The haft paykar: a medieval Persian romance". Julie Scott Meisami

Выходные данные	Julie Scott Meisami. The haft paykar: a medieval Persian romance. — Oxford University Press, 1995. — 307 с. — ISBN 0192831844.
Авторитетность источника	Джулия Мейсами - один из ведуших современных западных иранистов-низамиведов. Lecturer in Persian, University of Oxford, Faculty of Oriental Studies [1] [2]. Данная книга является ее переводом одной из пяти поэм Низами "Семь Красавиц" (Haft Paykar) и входит в серию Oxford World Classics. Со списком книг Мейсами можно ознакомиться здесь, а с ее статьями здесь.
The region of Azerbaijan, where Nizami lived and wrote, had in his time only recently become the scene of significant literary activity in Persian. Poetry in Persian first appeared in the east, where in the tenth and eleventh centuries it flourished at the courts of the Samanids in Bukhara and their successors the Ghazvanids, centred in eastern Iran and Afghanistan. When the Ghazvanids were defeated in 1040 by the Seljuk Turks and the latter extended their power westwards into Iraq, which was predominantly Arabophone, Persian literary activity similarly spread westwards to the Seljuk courts. In Azerbaijan, where numerous languages and dialects were spoken, the original language was local dialect, Azari; but with increasing westward migrations of Turks in the eleventh century Turkish became widespread. When in the twelfth century the Seljuks extended their control into the region, their provincial governors, virtually autonomous local princes, encouraged Persian letters. By the mid-twelfth century many important poets enjoyed their patronage, and there developed a distinctive "Azerbaijani" style of poetry in Persian which contrasted with "Khurasani" or "Eastern" style in its rhetorical sophistication, its innovative use of metaphor, and its use of technical terminology and Christian imagery. ... Ganja, the capital of Arran (region of Transcaucasian Azerbaijan), described by the geographers as one of the most beautiful cities in Western Asia, was an important and well-fortified border town and flourishing centre of silk manufacture and trade; from the 1150s onwards it was ruled by Eldigizids, under whom it became a major centre of literary and scholarly activity. Among the many poets Ganja produced, Nizami stands out as a towering figure. Мейсами также выделяет Азербайджанский стиль поэзии на персидском языке и показывает, что в Азербайджане где Низами жил и писал персидская поэзия была привнесена с 11-го века тюрками-сельджуками. Также как и Макдональд она говорит что до 11 века в Азербайджане использовались локальные диалекты, и в 11-м веке начался процесс тюркизации (что собственно и является процессом этногенеза азербайджанцев, которые являются результатом тюркизации (прививания тюркского языка) коренных народов Азербайджана.

Azeri and Persian literary works in twentieth century Iranian Azerbaijan. Sakina Berengian

Выходные данные	Sakina Berengian. Azeri and Persian literary works in twentieth century Iranian Azerbaijan. — Berlin: Klaus Schwarz Verlag, 1988. — 238 с. — ISBN 3922968694.
Авторитетность источника	Работа Профессора Сакины Беренгиан была опубликована в 1988 году известным научным издательством Klaus Schwarz, специализирующимся на культурно-исторических исследованиях исламского мира. Эта работа является углублением ее защищенной докторской диссертации в Колумбийском Университете. Научным руководителем диссертации являлся Эхсан Яршатер, главный редактор энциклопедии Ираника. Первая часть работы посвящена истории литературы Азербайджана начиная с 11-го века.
Профессор Беренгиан ссылаясь в том числе и на Бертельса, пишет об азербайджанской школе персидской литературы. Poets writing in this school showed little inhibition in adopting more and more Arabic words and in utilizing compounds - nominal, verbal and phrasal - that were alien to the eastern stile. In term of content, the Azerbaijani school bears witness to a close relation with the history and cultural life of the Caucasus in which religion is particularly prominent. Christian imagery and symbolism, quotations from the Bible and other expressions inspired by Christian sources occur so frequently in the works of Khagani and Nizami in particular, that a comprehension of their works is almost impossible without a thorough knowledge of Christianity. Rypka offers relative freedom from mysticism as another feature of the Azerbaijani school. Finally one may point to Nezami achievement is strengthening the purely lyrical element in Persian epic as another regional contribution to the development of Persian literature. Интересно, что в своей работе профессор Беренгиан указывает, что целый ряд персидских авторов особо выделял Азербайджанскую школу. Amonth those Persian writers who recognize "Azerbaijani" as a major school with particular references are: Shafag, R., Tarikh-e Adabiyat (Tehran, 1936), 212 ff.; Safa.Z., Tarikh-e Adabiyat dar Iran (Tehran, 1957), II, 342 ff.; Shahriyar. M.H., introduction to his Divan, IV, 6; Foruzanfar, B., Sokhan va Sokhanvaran, II, part 1, 1334. Tarikh-e Adabiyat переводится как История Литературы. Авторы, упомянутые профессором Беренгиан - это крупнейшие иранские специалисты в области персидской литературы, профессор Badiozzaman Forouzanfar, учитель Эхсана Яршатера (работа упомянутая Беренгян была издана в 1334 мусульманском, 1955 календарном году), Zabihollah Safa также является одним из авторитетнейших специалистов в области персидской литературы, а что касается Dr. Rezazadeh-Shafaq, издавшего Историю Литературы Ирана в 1936-м году, то после получения степени PHD в Берлинском университете, он являлся профессором философии и персидской литературы Тегеранского Университета. Учитывая вес и авторитетность указанных иранских специалистов, мы можем сделать однозначный вывод, что как минимум до 60-х годов, иранская наука выделяла Азербайджанскую школу поэзии. И начало было положено как минимум за три года до первой публикации на эту тему в Советском Союзе, то есть хотя советское востоковедение утверждает, что именно Бертельс ввел понятие "азербайджанской школы поэзии", на самом деле в Иране оно было введено как минимум за 3 года до него, хотя возможно и намного раньше.

Britannica

Выходные данные	Статья "Azerbaijan" в Энциклопедии Британника
Авторитетность источника	нет необходимости
In the course of its long history, Azerbaijan has given the world a number of outstanding thinkers, poets, and scientists. Among the medieval scientists and philosophers, Abul Hasan Bakhmanyar (11th century), the author of numerous works on mathematics and philosophy, and Abul Hasan Shirvani (11th–12th centuries), the author of Astronomy, may be noted. The poet and philosopher Nẹzāmī, called Ganjavī after his place of birth, Ganja, was the author of Khamseh (“The Quintuplet”), composed of five romantic poems, including “The Treasure of Mysteries,” “Khosrow and Shīrīn,” and “Leyli and Mejnūn.” Британника также обозначает принадлежность Низами к Азербайджану, и в то же время дает его лингвистическую классификацию обозначая как Persian poet.

"Mirror of the invisible world: tales from the Khamseh of Nizami". Peter Chelkowski

Выходные данные	Peter Chelkowski. Mirror of the invisible world: tales from the Khamseh of Nizami. — New York: Metropolitan Museum of Art, 1975. — С. 48. — 117 с. — ISBN 0870991426.
Авторитетность источника	Peter J Chelkowski, Professor of Middle Eastern and Islamic Studies in New York University, литературовед и иранист, в Нью-Йоркском Университете с 1968 года. Автор ряда статей в Иранике, один из авторов 7-го тома Кембриджской истории Ирана, известный ученый которому посвящают научные исследования в области персидской литературы 1, 2. В Гугл Букс и Сколар можно найти около пяти десятков монографий под его авторством.
В данной высокоавторитетной работе свободно Челковский решил привести именно Бертельса и именно эту цитату из его работы 1947 года (который я приводил выше). The great Persian authority on Nizami, Vahid Dastagerdi, call "Khosrow and Shirin" the best historical fable of love and chastity, the treasure of eloquence, counsel and wisdom. The foremost Russian specialist E.E. Bertels, believes that "Khosrow and Shirin" is one of the great masterpieces not only in the Azarbaijani but in world literature.

"Literature in Pre-Safavid Isfahan". Peter Chelkowski

Выходные данные	Peter Chelkowski. Literature in Pre-Safavid Isfahan // International Society for Iranian Studies Iranian Studies, Vol. 7, No. 1/2. — Taylor & Francis, Ltd. on behalf of International Society for Iranian Studies, 1974. — С. 112-131.
Авторитетность источника	Информацию об авторе см. выше
Azerbayjan became the heir to the Khurasani style. Here Qatran, the oldest poet of Azerbayjan, wrote his panegyrics for the rulers of Ganjah and Tabriz. Here Khiqani developed his extraordinary qasidah style with its strange composition, compounds, fancy imaginings and exotic similes and metaphors. Khaqani could be termed as one of the greatest poets of Iran and the cornerstone of the Iraqi style. In Azerbayjan, Mujir, the follower of Khaqani, brought the style to its apogee. Here lived and died the greatest romantic poet of Persia, Nizami. This dramatist of love and life became the unsurpassed model for countless multilingual poets, writers and playwrights in the area stretching from the Caucasus to the Indian Ocean and from Central Asia to equatorial Africa. A score of the lesser known but good poets of Azerbayjan would amount to at least ten names. В одном и том же абзаце Петер Челковски называет Низами поэтом Персии. При этом нет сомнений, что в этом же абзаце он относит его и к поэтам Азербайджана. И видимо для него в этом нет конфликта. В данном случае мы видим, что Челковски использовал понятие Persia как общерегиональное, включая Азербайджан как часть исторической Персии.

"Pre-Ottoman Turkey: a general survey of the material and spiritual culture and history". Claude Cahen

Выходные данные	Claude Cahen. Pre-Ottoman Turkey: a general survey of the material and spiritual culture and history. — London: Sidgwick & Jackson, 1968. — 458 с. — ISBN 159740456X.
Авторитетность источника	Claude Cahen, французский востоковед и историк, один из крупнейших специалистов по востоковедению и средневековью, сформировавший целое поколение историков в Европе. Профессор истории вначале в Страсбургском Университете, а затем в Университете Сорбонны. Ученый известный большим вниманием к мелочами, и стремлением к объективности и аккуратности. Автор фундаментальной Истории Ислама с начала до появления Османской Империи, а также Методологии и Библиографии Истории исламского средневековья. Автор ряда статьей в Иранике, в Гугл Букс можно найти около 130 книг под его авторством,
Nizami, the great Persian poet of Azerbaijan Скурпулезный профессор Кахен в одном предложении обозначил и лингвистическую и национально-географическую принадлежность Низами.

The Grove encyclopedia of Islamic art and architecture. Sheila Blair

Выходные данные	The Grove encyclopedia of Islamic art and architecture / Sheila Blair. — Oxford University Press, 2009. — Т. 2. — С. 85. — 2124 с. — ISBN 019530991X.
Авторитетность источника	Об издании - Самая авторитетная в мире энциклопедия об истории искусства, О редакторе - Профессор Sheila Blair - глава факультета изящных искусств Бостонского колледжа, специалист по искусству Ирана в период средневековья. Защитила докторскую в Гарварде.
(about Ganja) "It was the home of the great Azerbaijan poet Nizami (1141-1209), author of the Khamsa"

Зайончковский, Ананий Ахиезерович

Выходные данные	Najstarsza wersja turecka Husräv u Sīrīn Quṭba / Ananiasz Zajączkowski. — Wydawn. Naukowe, 1958.
Авторитетность источника	О "выдающимся учёном, польском востоковеде Ананий Зайончковском" уже написано в руВики. Данная работа является академической, профильной и представляет собой перевод на польский язык манускрипта XIV века, являющейся версией на тюркском языке "Хосров и Ширин" Низами.
Академик Зайончковский как видно также не видит ничего страшного в том, чтобы указывать Низами как азербайджанского поэта. http://www.divshare.com/download/12265293-9a4

"The Kipchak Connection: The Ilkhans, the Mamluks and Ayn Jalut". Charles Halperin

Выходные данные	Charles Halperin. The Kipchak Connection: The Ilkhans, the Mamluks and Ayn Jalut // Bulletin of the School of Oriental and African Studies, University of London, Vol. 63, No. 2. — Cambridge University Press on behalf of School of Oriental and African Studies, 2000. — С. 229-245.
Авторитетность источника	Dr. Charles J. Halperin Indiana University-Bloomington, Russian and East European Institute [3]
The twelfth century Azerbaijan poet al-Nizami had a Kipchak wife.

"An Introduction to Art". Charles Harrison

Выходные данные	Charles Harrison. An Introduction to Art. — USA: Yale University Press, 2008. — С. 139. — 320 с.
Авторитетность источника	Charles Townsend Harrison, art historian: tutor in Art History, Open University, 1977-2005, Reader in Art History 1985-1994, Professor of the History & Theory of Art, 1994-2008, Professor Emeritus, 2008-2009; Visiting Professor, University of Chicago 1991 and 1996, Visiting Professor, University of Texas, 1997. [4] [5]
Nizami was an Azarbaijani poet, living in the late twelfth century

Encyclopaedic ethnography of Middle-East and Central Asia. R.Khanam

Выходные данные	Altstadt, Audrey L. Encyclopaedic ethnography of Middle-East and Central Asia / R.Khanam. — Global Vision Publishing House, 2005. — Т. 1. — С. 71. — 318 с. — ISBN 8182200628, 9788182200623.
Авторитетность источника	Автор - см. выше. Редактор - Prof. Mrs. Rashida Khanam, Dept. of Political Science, University of Chittagong [6]
The culture of Azerbaijan has historically been a rich and complex admixture of pre-Islamic Turkish, Iranian and Islamic elements. The mix is reflected in the dastan, or "ornate oral history," which preserves history, customs, values, and language itself. Later forms (dating from about the fourteenth century) of these ancient works are known today: The Bok of Dede Korkut and Koroglu. "High culture" is also strongly in evidence in the form of poetry, scholarship, visual arts, and architecture. The eleventh to thirteenth centuries were the golden age, during which the poets Khagani Shirvani (1120-1199) and Nizami Ganjevi (1141-1209) and the scholar Nasr Al-din Tusi (1207-1274) lived and worked.

Pakistan journal of history and culture. National Institute of Historical and Cultural Research

Выходные данные	Pakistan journal of history and culture, Volume 28, Issue 2. — 2007. — Т. 28. — С. 156.
Авторитетность источника	The National Commission on Historical and Cultural Research, now National Institute of Historical and Cultural Research, Centre of Excellence, Quaid-i-Azam University, Islamabad, was established in December 1973. It is an autonomous organization and is administered and controlled by a Board of Governors chaired by the Vice-Chancellor, Quaid-i-Azam University, and includes, among others, competent historians and scholars from different parts of the country. [7]
Nizami Ganjavi, the greatest Azerbaijani poet and thinker, is well known throughout the world for leading a new trend in poetry - the epic - romantic genre.

"Aesopian literary dimensions of Azerbaijani literature of the Soviet period". Maliheh S. Tyrrell

Выходные данные	Maliheh S. Tyrrell. Aesopian literary dimensions of Azerbaijani literature of the Soviet period, 1920-1990. — Lexington Books, 2000. — С. 41. — 132 с. — ISBN 0-7391-0169-2.
Авторитетность источника	Ph.D. in Central Asian/Caucasian Studies in 1999 from Columbia University. [8]
The first generation of the great Azerbaijani poets of the twelfth century Afzaladdin Khagani Shirvani, Nizami Ganjevi, Mesheti Ganjevi (no relation to the great Nizami) - were destined to serve at the courts of these incompetent Atabey rulers. Many refused to do so...

"The Azerbaijani Turks". Audrey L. Altstadt

Выходные данные	Audrey L. Altstadt. The Azerbaijani Turks: Power and Identity Under Russian Rule. — USA: Hoover Press, 1992. — 331 с. — ISBN 0817991824.
Авторитетность источника	Audrey L. Altstadt. Professor and Chair, History Department of University of Massachusetts. Degree: Ph.D., University of Chicago (1983). Field(s) of interest: Soviet History; Soviet nationalities, especially Azerbaijan, Central Asia. Research Interests and Professional Activities She is author of a monograph on Azerbaijan under Russian imperial and soviet rule, The Azerbaijani Turks (Stanford: Hoover Institution Press, 1992). Her published articles have appeared in the U.S., Canada, England, France, Turkey and Azerbaijan. She has been a consultant for the U.S. State and Justice Departments, and recipient of grants from the International Research and Exchanges Board, The George F. Kennan Institute for Advanced Russian Studies, and the Ministry of Education of Japan. Wayne Vucinich (Series Editor and Professor, Emeritys History Department, Stanford University) (http://news-service.stanford.edu/pr/2005/pr-obitwayne-042705.html) "With this timely and important book Professor Audrey Altstadt gives us a comprehensive history of Azerbaijan and its people... Altstadt objectively assesses the place in history of prominent Azerbaijanis, who were calumied and at times expunged from Soviet historical writings..."
Nizami Ganjevi, because of his wide fame and enormous contributions to Persian-language literature, is seen as an example of the interconnections between Turkish and Persian cultural stands and of Azerbaijan's place in Turco-Persian culture.

"Shirin: Christian - Queen - Myth of Love". Wilhelm Baum

Выходные данные	Wilhelm Baum. Shirin: Christian - Queen - Myth of Love. — Gorgias Press LLC, 2004. — С. 4. — 114 с. — ISBN 1593332823.
Авторитетность источника	Об издательстве - http://www.gorgiaspress.com/bookshop/showproduct.aspx?ISBN=1-59333-282-3 Об авторе - Wilhelm Baum is an Austrian historian, theologian, philosopher and publisher. [9] В данной работе Вильгельм Баум анализирует все источники, которые писали о Ширин, начиная с 7-го века.
At the end of the twelfth century, the Azerbaijani poet Nizami wrote his renowned epic poem, Chosroes and Shirin, which inspired countrless imitaions and was repeatedly illustrated with paintings by Islamic miniaturists.

"History of humanity". Mohammad Adnan Bakhit

Выходные данные	Mohammad Adnan Bakhit. History of humanity. — UNESCO, 2000. — С. 255, 722. — 682 с. — ISBN 978-0-226-45058-2.
Авторитетность источника	Al-Bakhit Mohammad Adnan (Jordan); spec. Islamic history; President, Al al-Bayt University, Mafraq (Jordan).
Ever since the tenth century, Persian had been the chief literary language of those region of the Islamic world stretching to the east of the Arab lands, from Transcaucasia as far as India. In the eleventh-and-twelfth-century Caucasian region, Persian was now chosen vehicle of expression for such Muslim poets of Azerbaijan as Qatrah, Khagani, Falaki and especially Nizami of Ganjeh. Opening illuminated page to the Khamseh or Quintet of Persian-language tales by the twelfth century poet Nizami of Azerbaijan, copied in Herat in AD..."

"Armenia, Azerbaijan, and Georgia". Ronald G. Suny

Выходные данные	Ronald G. Suny, Federal Reasearch Division, Library of Congress. Armenia, Azerbaijan, and Georgia / Glen E. Curtis. — USA: DIANE Publishing, 1996. — 298 с. — ISBN 0788128132, 9780788128134.
Авторитетность источника	Federal Research Division - http://www.loc.gov/rr/frd/what-FRD.html Glenn E. Curtis is Senior Research Analyst for Eastern Europe and Central Eurasia in the Federal Research Division, Library of Congress James Nichol is a specialist in the Caucasus and Central Asia for the Congressional Research Service, Library of Congress Darrel Slider is Associate Professor in the Deparament of Government and International Affairs, University of South Florida. Ronald G. Suny is Professor of History and holder of the Armenia Chair at the University of Michigan.
Azerbaijan Literature Before the eleventh century, literary influences included the Zoroastrian sacred text Avesta, Turkish prose-poetry, and oral history recitations (called dastans), such as The Book of Dede Korkut and Koroglu, which contain preIslamic elements. Among the classics of medieval times are the Astronomy of Abul Hasan Shirvani (written in the eleventh or twelfth century) and Khamseh, a collection of five long romantic poems written in Persian by the twelfth-century poet Nezami Ganjavi. Fuzuli (1494-1556) wrote poetry and prose in Turkish, most notably the poem Laila and Majnun, the satire A Book of Complaints, and the treatise To the Heights of Conviction. Fuzuli's works influenced dramatic and operatic productions in the early twentieth century. Shah Ismail I, who was also the first Safavid shah, wrote court poems in Turkish. Fuzuli and Ismail are still read in their original Turkish dialects, which are very similar to the modern literary Azerbaijani.

"Borders and brethren: Iran and the challenge of Azerbaijani identity". Brenda Shaffer

Выходные данные	Brenda Shaffer. Borders and brethren: Iran and the challenge of Azerbaijani identity. — MIT Press, 2002. — С. 18. — 248 с. — ISBN 0262692775, 9780262692779.
Авторитетность источника	2000 Ph.D. School of History, Tel Aviv University. Former Research Director, Caspian Studies Project, 2004-2007. Senior Lecturer, University of Haifa. [10] [11]
During the twelfth century, the most prominent Azerbaijani poet, Nizami Ganjevi, wrote in Persian. His epic work Khamsa, a collection of five poems including the classic love story of "Khosrow and Shirin," is highly esteemed by Azerbaijanis.

Central Asia: pre-historic to pre-modern times. Bobodzhan Gafurovich Gafurov, Maulana Abul Kalam Azad. Institute of Asian Studies (Calcutta, India)

Выходные данные	Bobodzhan Gafurovich Gafurov, Maulana Abul Kalam Azad. Central Asia: pre-historic to pre-modern times. — Shipra Publications, 2005. — Т. 1. — ISBN 8175412445, 9788175412446.
Авторитетность источника	Bobodzhan Gafurovich Gafurov (b. 1908; d. 1977;), Tajik statesman, academician, and historian. [12] [13] Maulana Abul Kalam Muhiyuddin Ahmed (11 November 1888 – 22 February 1958) was an Indian Muslim scholar and a senior political leader of the Indian independence movement. [14]. Книга опубликована индийским научным издательством.
Leading role in the development of humanitarian ideas in this period was played by a great Azerbaijani poet Nizami Ganjavi (died 1209 AD) who wrote in Persian language and created the famous "five poems".

"The poet Fuzûli: his works, study of his Turkish, Persian and Arabic divans". Hamide Demirel

Выходные данные	Hamide Demirel. The poet Fuzûli: his works, study of his Turkish, Persian and Arabic divans. — Turkish Ministry of Culture, 1991. — 315 с. — ISBN 9751708575, 9789751708571.
Авторитетность источника	Эта книга основанная на докторской диссертации автора в Даремском Университете.
The Azarbaijani poet Nizami Nizami, poet of Azerbaijan

"National Literary History in History of World Literature: Theoretical Principles of Treatment". Yuri Vipper

Выходные данные	Yuri B. Vipper. [http://www.jstor.org/stable/468839?origin=JSTOR-pdf National Literary History in History of World Literature: Theoretical Principles of Treatment] // New Literary History, Vol. 16, No. 3, On Writing Histories of Literature (Spring, 1985). — The Johns Hopkins University Press. — Вып. 16, № 3. — С. 545-558.
Авторитетность источника	Виппер Юрий Борисович (1916-91) - российский литературовед, академик АН СССР (1987). [15]. Статья опубликована в западном рецензируемом академическом профильном издании.
Mankind's social existence develops and its historically conditioned forms replace one another according to certain laws. The kinds of artistic perception of the world created by stages in social develop- ment that have a similar social essence also bear a certain likeness. This is a regularity in the world literary process whose manifestations are usually called by Soviet literary scholars "historical typological semblances." Academician Zhirmunsky convincingly analyzed many examples of such typological semblances in medieval literatures of the West and East, situated so far from each other and under con- ditions that precluded any direct links and interactions between them which could play a decisive role in their origination. Let us take, for instance, the heroic epics of Germanic and Romance peoples as com- pared with Turkish and Mongol epics, or the parallels to be seen in medieval courtly romance, whose leading representative was Chretien de Troyes and which developed in the twelfth and thirteenth cen- turies, and in the so-called romantic epic in the Persian-language literatures of the eleventh, twelfth, and thirteenth centuries, whose outstanding example is, let us say, the "Five Poems" by the renowned Azerbaijan poet Nizami.

"The Main Thing Isn't Shakespeare, It's the Footnotes". Keneshbek Asanaliev and Anne Barthel

Выходные данные	Keneshbek Asanaliev and Anne Barthel. The Main Thing Isn't Shakespeare, It's the Footnotes // World Literature Today, Vol. 70, No. 3, Literatures of Central Asia (Summer, 1996), pp. 559-566. — University of Oklahoma, 1996. — Вып. 70, № 3. — С. 559-566.
Авторитетность источника	Keneshbek Asanaliev is a member of the Kyrgyz National Academy of Sciences and a specialist in contemporary Kyrgyz literature, particularly the work of Chingiz Aitmatov. [16]. Статья опубликована в западном рецензируемом авторитетном профильном источнике.
The Azerbaijan Nizami (1141-1203) turned this tale into a poem, one of the pearls of human verse.

The World Encyclopedia of Contemporary Theatre

Выходные данные	Don Rubin, Péter Nagy. The world encyclopedia of contemporary theatre: Europe. — Taylor & Francis, 1994. — С. 90. — 1052 с. — ISBN 0415059283, 9780415059282.
Авторитетность источника	The World Encyclopedia of Contemporary Theatre (WECT) is essentially an "encyclopedia of nations and their theatres" (p. 3) that documents the artistic output and cultural resources of nearly every nation in the world. [17]
Agaev staged Bulbul (The Nightingale, 1989) based on Hans Christian Andersen, Qyrmyzy Rengin Nagyly (The Tale of the Black Color, 1991) after a poem by Azerbaijani classic writer Nizami (twelfth century) and Pari Gjadu (The Witch, 1988) by A.Akhverdiyev.

"Marxist-Leninist "scientific atheism" and the study of religion and atheism in the USSR". James Thrower

Выходные данные	James Thrower. Marxist-Leninist "scientific atheism" and the study of religion and atheism in the USSR. — Germany: Walter de Gruyter, 1983. — С. 295. — 500 с. — ISBN 90-279-3060-0.
Авторитетность источника	Professor Thrower was Professor of the History of Religion at the University of Aberdeen from 1993 till his passing in 1999. [18]
The work of Azerbaijani poet Nizami, for instance, in which the strenght and beauty of common people and their superiority over rules and... (page 295)

"Selective remembrances: archaeology in the construction, commemoration, and consecration of national pasts". Philip L. Kohl, Mara Kozelsky, Nachman Ben-Yehuda

Выходные данные	Murtazali Gadjiev. The writing of Caucasian Albania // Philip L. Kohl, Mara Kozelsky, Nachman Ben-Yehuda Selective remembrances: archaeology in the construction, commemoration, and consecration of national pasts. — University of Chicago Press, 2007. — С. 115. — ISBN 0226450597.
Авторитетность источника	Philip L. Kohl is Professor of Anthropology and the Kathryn W. Davis Professor of Slavic Studies at Wellesley College. [19]. Issued at the Univercity of Chicago press.
It's unlikely the the Albanian alphabet changed after the tenth century, or the time of the "triumph" in the Eastern Caucasus for Persian and Arabic scripts and languages, in which the representatives of the people of Azerbaijan and Daghestan (e.g. Nizami Ganjevi...) wrote their works. (Page 110) The author even discovered "a writer of genius" named Jamag, who wrote "a large book about the love of Khosrov and Shirin" and who is presented as the predecessor (and possibly the inspirer) of Nizami Ganjevi, the great Azerbaijani poet of twelfth century. (Page 115)

The Institute for the Visualization of History

Выходные данные	The Khamsa of Nizami. The Institute for the Visualization of History
Авторитетность источника	VIZIN designs and develops educational materials for grade schools, high schools, and colleges using the most up-to-date archaeological evidence and the most accurate 3D models.
Quite different from other projects we have been associated with, this project does not have a site location as its focus, but rather a Medieval Persian manuscript - a version of the Khamsa of Nizami. The "Khamsa of Nizami (Khamsa literally means ‘Quintet’, but also can mean, in this case, ‘The Five Tales’)," were written by the 12th-century poet Nizami and is considered one of the greatest works of Persian literature. Nizami Ganjavi (a pseudonym used by Ilyas Yusif oglu, 1141-1209) was a great Azerbaijani poet and philosopher. He was born in the ancient city of Ganja [flyout: the capital of Arran, a region of Transcaucasian Azerbaijan] to a family of craftsmen and received his education in a madrasah [traditional Islamic places of study, usually associated with a mosque; often specializing in theology or law] . There he studied the Medieval sciences and learned several languages. He also became familiar with ancient Greek history and philosophy and the oral and written literature of the Near East. He apparently never travelled out of his native city, rejected being a palace poet, and lived on among his people. Around 1169/70, the ruler of Darband, Seyfaddin Muzaffar, sent Nizami a Kipchak [pastoral nomad tribe living on the steppes north of the Black Sea] slave-girl Afal (Appag-White), who became his wife and in 1174 bore a son whom they named Muhammad. Nizami Ganjavi started composing lyric poems. He wrote in Persian, since it was the literary language of the Medieval Islamic Near East, with Arabic being the language of religion and science. Persian was also the official state language of the 12th-century Azerbaijan Seljuk and Atabek feudal palaces. The countless number of Azerbaijan proverbs, parables, legends, and tales that decorate Nizami's works testify to his easy affinity for his local folk sources. He created a large divan [a collection of Persian poems, usually by a single author] that included gazals [an Arabic word essentially meaning two-line poems that follow specific content and format requirements] and gassidas [poems or lyric odes, often beginning with a love story]. Nizami's lyrics exude a worldly attitude toward love and humanist thoughts about human destiny.

Значения слов

Выходные данные	Encyclopædia Britannica. Persian literature.
Авторитетность источника	не требуется
Persian literature - body of writings in New Persian (also called Modern Persian), the form of the Persian language written since the 9th century with a slightly extended form of the Arabic alphabet and with many Arabic loanwords. The literary form of New Persian is known as Farsī in Iran, where it is the country’s official language, and as Darī in Afghanistan (where it and Pashto are official languages); it is written with a Cyrillic alphabet by Tajiks in Tajikistan and Uzbekistan. For centuries New Persian has also been a prestigious cultural language in western Central Asia, on the Indian subcontinent, and in Turkey. Мы видим что под понятием "Persian literature" понимается литература на персидском языке (а не написанная персами).

Выходные данные	Статья "Azeri Turkish" в Иранике. Автор Gerhard Doerfer
Авторитетность источника
Azeri is spoken in the Soviet Union (above all, in the AzSSR = Azerbaijan Soviet Socialist Republic), Iran (above all, in the northwestern provinces East and West Azerbaijan, but also on the southeastern shore of the Caspian Sea: Galūgāh, 36° 43’ north latitude, 53° 49’ east longitude), and in northern Iraq (e.g., in Kerkūk). The early Azeri texts are a part of the Old Osmanli literature (the difference between Azeri and Turkish was then extremely small). The oldest poet of the Azeri literature known so far (and indubitably of Azeri, not of East Anatolian of Khorasani, origin) is ʿEmād-al-dīn Nasīmī (about 1369-1404, q.v.). Other important Azeri authors were Shah Esmāʿīl Ṣafawī “Ḵatāʾī” (1487-1524), and Fożūlī (about 1494-1556, q.v.), an outstanding Azeri poet. Однозначно под "Azeri poet" понимается поэт пишущий на азербайджанском языке (а не поэт-азербайджанец или поэт Азербайджана).

Выходные данные	Оксфордский толковый словарь
Авторитетность источника
Azerbaijani (adjective) - relating to Azerbaijan

Прилагательное "азербайджанский"

Выходные данные	Современный толковый словарь русского языка Ефремовой
азербайджанский прил. 1.Относящийся к Азербайджану, азербайджанцам, связанный с ними. 2.Свойственный азербайджанцам, характерный для них и для Азербайджана. 3.Принадлежащий Азербайджану, азербайджанцам. 4.Созданный, выведенный и т.п. в Азербайджане или азербайджанцами. http://dic.academic.ru/dic.nsf/efremova/137503

Выходные данные	Толковый словарь Ожегова
АЗЕРБАЙДЖАНСКИЙ, -ая, -ое. Относящийся к азербайджанцам, к их языку, национальному характеру, образу жизни, культуре, а также к Азербайджану, его территории, внутреннему устройству, истории, такой, как у азербайджанцев, как в Азербайджане. http://lib.ru/DIC/OZHEGOW/ozhegow_a_d.txt

Выходные данные	Русский орфографический словарь Российской академии наук
азербайджанский (к Азербайджан и азербайджанцы)

Выходные данные	Малый академический словарь
АЗЕРБАЙДЖАНСКИЙ, -ая, -ое. Прил. к азербайджанцы, к Азербайджан.

Итак мы видим, что слово "азербайджанский" имеет широкое значение.

Позиция литературоведов о тюркской речи Низами

Выходные данные	Walter Andrews & Mahmet Kalpakli. Глава 2. Layli Grows Up: Nizami’s Layla and Majnun “in the Turkish Manner” // The Poetry of Nizami Ganjavi: Knowledge, Love, and Rhetoric. / Kamran Talattof and Jerome W. Clinton. — Palgrave Macmillan, 2001. — С. 29 - 30. — ISBN 978-0-312-22810-1.
Авторитетность источника	Данный сборник, является сборником статей о Низами. О редакторах сборника (Kamran Talattof and Jerome W. Clinton) смотри Группу источников Т. Об авторах. Walter G. Andrews, Professor of Ottoman and Turkish Literature, Department of Near Eastern Languages and Civilization, University of Washington [20] Mehmet Kalpaklı, Assistant Professor, Bilkent University [21]
Sometime in the last fifteen years of the twelfth century, the Shirvanshah Akhsatan made a request of the poet Nizami: Mïkháham ke konún be yád-e majnñn ráni sokhan cho dorr-e makninn (48) I wish you now in Majnun's recollection to speak poetic words like pearls of perfection At the same time the ruler also made it quite clear what the language of this recollection should be: dar zivar-e pársi vo tázi in táza `arús rá terázi (49) In jewels of Persian and Arabic too adorn this bride so fresh and new But he also goes on to say what language he does not want the poet to use — apparently alluding to Mahmmúd of Gazna’s legendary cheapness in the matter of Ferdawsi: torki sefät vafá-ye má nist torkána sokhan sazá-ye má nist (49) Not in the Turkish way do we keep a promise so writing in the Turkish manner doesn’t suit us This couplet seems to indicate that the Sharvanshah could have asked Nizami to write in Turkish and that the poet could have done this. But alas — or fortunately, depending on your point of view — the ruler preferred Persian. So a vastly influential tale was born, and the first complete Turkish version of the story had to wait for almost three hundred years.

Выходные данные	Hamid Notghi, Gholam-Reza Sabri-Tabrizi. Hail to Heydarbaba: A Comparative View of Popular Turkish & Classical Persian Poetical Languages // British Journal of Middle Eastern Studies, Vol. 21, No. 2. — Taylor & Francis, Ltd., 1994. — С. 240-251.
Авторитетность источника	Журнал авторитетен и профилен безусловно. Gholam-Reza Sabri-Tabrizi - Dr Tabrizi a lecturer in Persian at Edinburgh University
There are a large variety of Persian dialects in Iran, some close to each other, many of them too different to be mutually understood readily. For instance people talking Gilaki, Sabzvari, Lori, Shushtari, Shirazi, Mazandarani, Savaji, Kurdi and a dozen other Persian dialects cannot communicate immediately; they have either to employ some translator, or (as is a well established practice over centuries), to use traditional written Persian, in other words Dari Persian, the lingua franca of all inhabitants of the Iranian plateau since Islamization occurred more than one thousand years ago. Dari Persian has in fact become almost the sole written Persian language, and all literary and cultural activities of the Persian people have been channelled into it. The Turkish sultans used written Persian as an instrument to spread their dominance all over the Middle East, and to establish their authority, encouraging even Turkish poets to compose their works in Persian. We read in the preamble to the Leyla ve Mecnun of Nizami (1141-1209), a specific mention of the categorical order of the Shirvanshah forbidding the poet to make use of the Turkish language in his masterpiece.23(Nizami Ganjavi, Kulliyydt [Collected Works], Tehran: Amir-Kabir Publications, 1335 (1956), pp.441-42.) As a consequence of these factors, Dari Persian evolved into a unique means of literary and cultural expression, ornate and highly refined-a feature which it retains as the current medium of cultural transactions. In writing any 'proper' Persian text, even a casual letter, nobody can ignore a long set of strict regulations and stylistic preferences, formalities and etiquette. Customarily one has to use a set of mandatory pre-arranged formulas in one's daily social intercourse-the phraseology of these formulas changing according to the social position of the interlocutors. Consequently traditional Persian, especially in its written, official and literary style, is rather highflown and sumptuous; and even in its simplest shape a little flowery.

Также отмечается тюркская речь в его произведениях, одно из отличий персидского языка азербайджанской школы поэтов (также как и среднеазиатской) от языка восточно-иранских, хорасанских поэтов. Выделяется, что использованные тюркские слова никогда не переходили в персидкую речь.

Выходные данные	John Perry. The Historical Role of Turkish in Relation to Persian of Iran // Caucasian Center for Iranian Studies, Yerevan Iran & the Caucasus, Vol. 5 (2001), pp. 193-200. — BRILL.
Авторитетность источника	Журнал с низким уровнем авторитетности, автор с высоким, согласно решению посредника общий уровень источника средний. Но учитывая что коллега Дивот называл этот источник АИ высшего качества, думаю отводить этот источник он не будет.
There are hundreds of loanwords from Turkish of all periods listed in Gerhard Doerfer's works (he designates about 1.200 of these "Azeri", - see Doerfer 1988, p. 246), and a variety of Turkish words and phrases are attested in Persian verse from pre-Mongol times onward, as identified in several articles by Tourkhan Gandjei. Both phenomena attest to the continuing symbiosis of Turks and Persians, especially in the realms of power politics and popular culture. Neither of these corpora, however, can be used to document the lasting effects of Turkish on Persian. Much, probably most, of the Turco-Mongol vocabulary in Classical Persian histories and the like is ephemeral, i.e., it comprises obsolete military and administrative- terms such as daruye and soyuryal. Similarly, most Turkish words showcased in the Persian poetry of such as Nezami, Khaqani, Suzani and Rumi are less than ephemeral - they have never been incor- porated, even temporarily, into Persian; the verb forms and phrases, in particular (e.g., oltur 'sit down', qonaq gerek 'do you want a guest?'), were not even candidates for lexical borrowing.

Источники использованные в статье "Азербайджанизация Низами"

Шнирельман и Дьяконов

Разбор абзацев из Шнирельмана и Дьяконова

Давайте рассмотрим центральный пассаж Шнирельмана об "азербайджанизации" Низами.

Короче говоря, Азербайджан остро нуждался в своей истории, и, начиная с 1940-1941 гг., на историческом факультете АГУ работала кафедра истории Азербайджана и был введен курс истории Азербайджана (Ибрагимов, Токаржевский, 1964. С. 27). К этому времени отмеченные иранский и армянский факторы способствовали быстрой азербайджанизации исторических героев и исторических политических образований на территории Азербайджана. В частности, в 1938 г. Низами в связи с его 800-летним юбилеем был объявлен гениальным азербайджанским поэтом (История, 1939. С. 88-91). На самом деле он был персидским поэтом, что и неудивительно, так как городское население в те годы было представлено персами (Дьяконов, 1995. С. 731). В свое время это признавалось всеми энциклопедическими словарями, выходившими в России, и лишь Большая Советская Энциклопедия впервые в 1939 г. объявила Низами "великим азербайджанским поэтом" (Ср. Брокгауз и Ефрон, 1897. С. 58; Гранат, 1917. С. 195; БСЭ, 1939. С. 94).

Достаточно понятно следующее:

* 1. Шнирельман, считает что Низами этнически относится к персам и обосновывает это тем, что "городское население в те годы было представлено персами" (ссылаясь при этом на мемуары Дьяконова).

• 2. Шнирельман считает, что советские литературоведы во время "азербайджанизации" под "азербайджанским поэтом" подразумевали этническую принадлежность Низами.

Мы доказали, что в советское время пересмотра этнической принадлежности Низами не было (см. выше). Мы также доказали, что современная наука считает, что национальность Низами неизвестна. То есть мы имеем дело с маргинальной точкой зрения.

По пункту 1, вообще полный нонсенс - какие такие персы в Гяндже?

Мемуары Дьяконова работа ненаучная, не академическая. А что же писал Дьяконов в своих научных трудах.

Его научная работа, изданная в 1994 году.

Игорь Михайлович Дьяконов. Пути Истории. — "Наука" гл. редакция Восточной Литературы, 1994. — С. 364. — 382 с.

Низами жил в Гяндже, тюркоязычном (азербайджанском) городе, но писал он по-персидски.

Далее, та же работа, но на английском языке, изданная Кембриджским университетом в 1999 году.

Igor M. Diakonoff. The Paths of History. — UK: Cambridge University Press, 1999. — С. 110. — 368 с. — ISBN 0521643988.

Nizami lived in Ganja, a Turkic (Azerbaijani) speaking city, but he wrote in Persian.

Итак мы видим, что а) мнение Дьяконова в мемуарах отличается от его мнения в научных трудах б) Шнирельман не удосужился проверить даже научные работы Дьяконова (или проигнорировал).

При этом и Дьяконов (в мемуарах) и Шнирельман обосновывают свое утверждение, что он этнически персидский поэт, основываясь именно на том, что городское население Гянджи было представлено персами. Но это мнение маргинально, и отличается не только от мнения самого Дьяконова в научных трудах, но и от позиции авторитетных зарубежных ученых. Смотрим Приложение Ж - Население Гянджи.

Колларц

По Колларцу вначале стоит учесть, что он журналист. Во вторых вот академическая рецензия на него.

Выходные данные	John Shelton Curtiss. Reviewed work(s): Russia and her Colonies. by Walter Kolarz. // The Far Eastern Quarterly. — Association for Asian Studies, 1953. — Т. 12, вып. August, № 4. — С. 416-417.
Авторитетность источника	http://en.wiki.x.io/wiki/John_Shelton_Curtiss
Many of his statements are supported by citations from Soviet sources, but others are not, which limits the possibility of determining the validity of his assertions. It is regrettable that the author is occasionally prone to generalizations of an unduly sweeping nature, some of which are contradicted by the evidence that he himself presents. The chief weakness of the book, however, is that it does not present a comprehensive, rounded survey of all aspects of the treatment accorded the Soviet minorities. Because he concentrates on the obvious denial of political freedom the author fails to make clear the reasons why the development of the Soviet minorities has aroused such interest among the peoples of Asia. This book is unique in its detailed treatment of some phases of Soviet nationality policy and in the wealth of information that it contains. For the reasons given above, however, it is not entirely satisfying to the careful student of the problem. Переведу только выделенное предложение. "Достойно сожаления, что иногда автор склонен к неоправданным обобщениям огульного характера, некоторые из которых противоречат данным, которые он сам предоставляет. "

Полный текст Колларца из его книги "Russia and her colonies"

Russian-Azerbaidzhani Cultural Synthesis

Despite the fact that oil and cotton were the primary concern of Soviet policy in Azerbaidzhan, the Soviet regime by no means overlooked the cultural side of the Azerbaidzhani problem. Soviet cultural policy in Azerbaidzhan consisted in strengthening the cultural independence of the Azerbaidzhani from their Moslem neighbours, Anatolian Turks and Persians. Both had shown a considerable interest in Russian Azerbaid- zhan during the Civil War of 1917-21, when the Russian Empire was in a process of disintegration. Persia had flatly claimed Russian Azer- baidzjan on historical and geographical grounds in a memorandum submitted to the Paris Peace Conference in 1919.

The pan-Turkists of Turkey, too, had looked towards Baku as the item of their annexation which seemed to be the easiest to materialize. Soviet policy quite naturally aimed at making the Azerbaidzhani Turks immune against all future pan-Turkic, pan-Iranian and pan-Moslem temptations by creating a new artificial ideology aimed at isolating them from their oriental surroundings in which they had lived for many centuries.

The Azerbaidzhani Academy of Sciences made it its task to study Russian-Azerbaidzhani relations in the past and to show that the union between Azerbaidzhan and Russia was based, not only on the superiority of Russian weapons which conquered Baku, Shemakha and Gand- zha, but also on the attraction which Russian culture had exercised on the Azerbaidzhani.

The essence of Soviet cultural propaganda in the Azerbaidzhani language is contained in the following statement which Bagirov made in 1945: 'For its great achievements in the field of science and culture, literature and art the Azerbaidzhani people is indebted to the beneficial influence of the great Russian scholars, teachers, poets, writers, artists, etc. We have learned from the Russian people the best traditions of revolutionary struggle. With the help of the Russian people we established the Soviet regime'.

In the light of Soviet ideology, as formulated for Azerbaidzhani consumption, the spiritual leaders of Azerbaidzhan, such as the poets Khagani Shirvani and Nizami Gandzhevi, have had a lively interest in Russia ever since the twelfth century. The beginnings of a political pro- Russian orientation in Azerbaidzhan are traced as far back as the time of Ivan the Terrible; and in the nineteenth century all notable Azerbaidzhani personalities, according to the official thesis, had been conspicuous in advocating almost fanatically Russian-Azerbaidzhani friendship. There is no doubt indeed that eminent representatives of Azerbaidzhani intellectual life in the nineteenth century established personal friendship with Russian writers and poets and learned the Russian language. It was only through the medium of Russian that they had been able to acquaint themselves with Western ideas and Western science.

The Czarist authorities put no obstacle in the way of gifted Azerbaid- zhani Turks qualified to occupy distinguished posts in St. Petersburg or Moscow. The poet and writer, Mirza Dzhafar Topchibashev, was assistant professor of the Persian language at St. Petersburg University and the Azerbaidzhani philologist, A.Kazem-bek, even became a member of the Russian Academy in the middle of the nineteenth century. The Communist Party and the Soviet regime want more than a mere recognition of the facts testifying to Russian-Azerbaidzhani cultural interdependence in the past, which would be but reasonable. The Azerbaidzhani are also expected to admit their own inferiority by stressing that their modern poets took their inspiration from Russian literature. Views expressed to the contrary are nailed down as 'deviations', as in the case of the Azerbaidzhani writer G. Mekhti, who had stated in September 1948 that the three Azerbaidzhani writers and poets, Akhundov, Akhverdov (1870-1933) and Mamed Kuli-zade (1869-1932), could not be looked upon as pupils of Russian masters. The Union of Soviet Writers of Azerbaidzhan had to issue a statement describing the opinion expressed by Mekhti as a 'harmful distortion of historical truth'.

Whilst trying to link Azerbaidzhani culture as closely as possible with Russian culture, the Soviet regime is equally eager to deny the existence of close cultural ties between Azerbaidzhan and Persia. The fact that most of the great poets brought forth by Azerbaidzhan in the past wrote mainly in Persian does not discourage the Soviet theoreticians, who are working out the ideological basis of Soviet nationalities policy. They declare categorically that everything produced by poets born in Azerbaidzhan ‘belongs to the Azerbaidzhani people,’notwithstanding the language in which the works of the so-called Azerbaidzhani poets were written. (46) According to this theory the Persians have no right to claim any of the outstanding poets who had written in the Persian language; if, nevertheless, they do advance such a claim they are immediately branded as guilty of ‘pan-Iranianism’

The attempt to ‘annex’ an important part of Persian literature and to transform it into ‘Azerbaidzhani literature’ can be best exemplified by the way in which the memory of the great Persian poet Nizami (1141-1203) is exploited in the Soviet Union. The Soviet regime does not pay tribute to Nizami as a great representative of world literature, but is mainly interested in him as a ‘poet of the Soviet Union’, which he is considered to be because he was born in Gandzha in the ter ritory of the present Azerbaidzhani Soviet Republic. The Soviet regime proclaims its ownership over Nizami also by ‘interpreting’ his works in accordance with the general pattern of Soviet ideology. Thus the leading Soviet journal Bolshevik stressed that Nizami’s ‘great merit’consisted in having undermined Islam by ‘opposing the theological teaching of the unchangeable character of the world’. (47)

Stalin himself intervened in the dispute over Nizami and gave an authoritative verdict on the matter. In a talk with the Ukrainian writer, Mikola Bazhan, Stalin referred to Nizami as ‘the great poet of our brotherly Azerbaidzhani people’ who must not be surrendered to Iranian literature, despite having written most of his poems in Persian. Stalin even quoted to Bazhan a passage from Nizami where the poet said that he was forced to use the Persian language because he was not allowed to talk to the people in their native tongue(48)

Thus in Stalin’s view Nizami is but a victim of Persian centralism and of a denationalization policy directed against the ancestors of the Azerbaidzhani Turks. Nizami is not a Persian poet, but a historical witness of Persian oppression of ‘national minorities’. It is by no means surprising that Stalin should take this line or that he should attach the greatest importance to everything that would undermine Persia’s cultural and political prestige. Stalin’s interest in Persia is that of a Georgian rather than that of a Russian. In spite of being, as we have seen, a bad Georgian nationalist in many other respects, he is animated as far as Persia is concerned by a traditional Georgian animosity against the ‘hereditary enemy’. To gain economic and political influence in Persia is traditional Russian policy ever since Peter the Great, but the Soviet Government, thanks to Stalin’s influence, has done more than follow in the footsteps of Czarist diplomacy. It has put into effect new methods to disintegrate Persia, methods which only a Caucasian neighbour of the Persians and an expert on nationality problems could design.

Тамазишвили - редактируется

http://www.divshare.com/download/12318258-1f6

Отмечу, что источник не является академическим источником по литературоведению - это биографический сборник о жизни востоковедов. Тамазишвили не имеет научных регалий и званий, о его образовании нам тоже не известно. Тамазишвили - биографист. Но не суть важно.

Тамазишвили пишет о политических методах и дистанцируется от того, было ли то, что сделано правильно или нет. На это нам указывают текст в Предисловии к книге и его собственный текст.

Из Предисловия

Заметим, что А.О. Тамазишвили не касается вопроса об этнонациональной принадлежности Низами, но сосредоточивает свое внимание на тех политических методах, какими была решена проблема.

Сам Тамазишвили.

К укоренившемуся на сегодня в отечественном востоковедении мнению, что Низами поэт азербайджанский, ученые могли бы прийти и позже, но факт, что это было сделано именно в преддверии 800-летия Низами, достаточно красноречив.

Вроде бы, ну и хорошо, мы сможем использовать этот источник, чтобы показать какое было политическое давление на ученых, но... как было показано выше, этно-национальную принадлежность Низами не трогали.

Работа вся переполнена подобными рода ляпсусами.

Например, еще из предисловия:

Как справедливо, но не без мягкого юмора заметил А.О. Тамазишвили, «репатриация» Низами на азербайджанскую почву способствовала развитию низамиведения и, добавим со своей стороны, по существу, сыграла заметную роль в культурном строительстве Азербайджана: вектор исторического времени как бы обрел обратное направление произведения Низами сначала в русском, а затем азербайджанском переводах обогатили современную культуру этого относительно молодого этноса.

Как мы видели выше, тогда когда печаталась научная литературоведческая работа по Низами на азербайджанском языке (1813 год), ни в мире, ни в России про Низами слыхом ни слыхивали. (это также показано в Приложении - История Низамиведения). Переводить Низами на азербайджанский в двуязычном Азербайджане как-то не было смысла. Вместо этого поэты писали свои варианты произведений Низами на азербайджанском языке. См. Приложение А.

Но ляпсусы, ляпсусами, я думал что Тамазишвили хоть и с осторожностью, но можно использовать. Но в итоге оказалось совсем весело. Но не буду делать выводы сам, просто приведу кое какие материалы, а затем предлагаю оценить посредникам, считать ли его авторитетным источником, или конъюктурным.

В Азербайджане не преминули увязать имя Н.Я. Марра с низамиведением: «Особая заслуга в пересмотре научного понима¬ния Низами принадлежит азербайджанским ученым, академику Н.Я. Марру, профессору Ю.Н. Марру и др. Им принадлежит заслуга пересмотра положений буржуазной востоковедной науки, искажавшей образ азербайджанского поэта...»11. Эта ссылка на Н.Я. Марра появилась более в силу политических причин, поскольку никаких прямых высказываний ученого, что Низами поэт азербайджанский, выявлено не было.

Тамазишвили в контексте говорит о событиях 37 года, но цитату приводит из книги Рафили 47 года. (В книге Рафили 41 года этих строк нет).

Далее еще веселее. Тамазишвили упоминает заметки в газете Правда.

18 апреля 1938 г. «Правда» вышла уже с передовой «Торжество азербайджанского искусства». «Но несмотря на все запреты и гоне¬ния, наперекор преследованиям, героический азербайджанский на¬род выдвигал из своей среды выразителей его мятежной, мужест¬венной и гневной души. Еще во время феодального бесправия он родил таких крупнейших художников, как Низами, Хакани, Физу-ли. Они были пламенными патриотами своего народа, поборника¬ми свободы и независимости своей страны», — дала «Правда» «улуч¬шенную» характеристику Низами17. Поэт уже вроде бы и не служил иноземным пришельцам.

а затем пишет.

В конце 1940-х годов Е.Э. Бертельс утверждал: «Еще в 1938 г. мне было ясно, что огульное приписывание Ирану всей огромнейшей, колоссальной персидской литерату¬ры — это не только неправильно, но и является крупной ошибкой. Персидским языком пользовались многие народы, родным языком которых был язык совершенно другой системы»19. Весьма вероятно, что именно публикации в «Правде» стали основной причиной пересмотра Е.Э. Бертельсом его прежних взглядов на Низами, которого он еще в 1935-1936 гг. относил к поэтам персидским.

А теперь дадим полную цитату из Бертельса.

Должен сказать, что я горячо люблю народы Средней Азии и на поругание их никогда не отдам. В средней Азии знают это очень хорошо. Эта критика в большой части справедлива. Статья дала повод и должна была дать повод к представлению о том, что соотношение литератур Ближнего и Среднего Востока совсем не такое, как оно есть на самом деле. Но еще в 1938 г. мне было ясно, что огульное приписывание Ирану всей огромнейшей, колоссальной персидской литературы — это не только неправильно, но и является крупной ошибкой. Персидским языком пользовались многие народы, родным языком которых был язык совершенно другой системы. Значит, надо было искать решение проблемы, или нужно было отказаться от этого термина. И весь вопрос заключается в том, что я от этого старого термина не отказался, пытался сохранить его, но вложить в него новое содержание. И тут произошло это столкновение. Я исходил из положения, которое все эти годы принималось в Таджикистане общественностью, — именно положения об общности таджикского наследия с иранским, — для веков X — XV

Спрашивается - причем здесь Низами, когда речь идет о таджикской литературе? Как можно привязывать вопросы общего характера к локальным?

В данной цитате Бертельс отвечает на критику его статьи "Персидская литература в Средней Азии" опубликованной в 1948-м году. Вся эта бодяга завершилась переименованием "персидской литературы" в "таджикско-персидскую". Об этом я подробней распишу в Приложении Д – «Отношение к персидской литературе в СССР и на Западе»

Продолжаем.

Тамазишвили:

Тем не менее 3 февраля 1939 г. в «Правде» появляется статья Е.Э. Бертельса «Гениальный азербайджанский поэт Низами»31. Опубликоваться в «Правде» по собственной инициативе, тем более незадолго до XVIII съезда ВКП(б), было, очевидно, очень непросто. Поэтому можно предполагать, что статья была заказной. Это было первое публичное на всю страну выступление Е.Э. Бертельса, где он назвал Низами поэтом азербай¬джанским. Почти десять лет спустя Бертельс заявил: «Выяснять этническую принадлежность каждого заслуживающего внимания автора, а затем расклассифицировать их по разным литерату¬рам, — но такая задача, во-первых, была бы невыполнимой потому, что данных об этнической принадлежности старых писателей у нас нет и, вероятно, никогда не будет; во-вторых, это методологически было бы порочно до самой последней крайности. Следовательно, мы тогда строили бы литературу по признаку крови, по признаку расы. Едва ли нужно говорить, что так строить литературу мы не можем и не будем, я, во всяком случае, не буду, если кто-нибудь другой хочет, — пожалуйста, его частное дело»32. Но в статье 1939 г. никаких доказательств того, что Низами поэт азербайджанский Бертельс не приводил, за исключением факта рождения и жизни поэта в Гяндже (будущем Кировабаде). И это одна из загадок учено¬го: он по каким-то причинам предпочел в конце 1930-х отступить от своих подлинных научных взглядов или они изменились к кон¬цу 1940-х?

Не говоря о том, что еще в августе 1938 года был сдан к производству 42-й том БСЭ, где Бертельс указал, что Низами азербайджанский поэт, и не говоря о том, что был научный пересмотр место его происхождения (не Кум, а Гянджа), давайте посмотрим полную цитату Бертельса.

Выяснять этническую принадлежность каждого заслуживающего внимания автора, а затем расклассифицировать их по разным литерату¬рам, — но такая задача, во-первых, была бы невыполнимой потому, что данных об этнической принадлежности старых писателей у нас нет и, вероятно, никогда не будет; во-вторых, это методологически было бы порочно до самой последней крайности. Следовательно, мы тогда строили бы литературу по признаку крови, по признаку расы. Едва ли нужно говорить, что так строить литературу мы не можем и не будем, я, во всяком случае, не буду, если кто-нибудь другой хочет, — пожалуйста, его частное дело. Как провести раздел между персидской и таджикской литературой — я, скажу откровенно, не знаю. Если встать на такую позицию, что мы должны писателя отнести обязательно к тому месту, где он родился и где он большую часть своей жизни действовал, то этот принцип нас никуда не приведет.

Опять таки речь шла о том самом разделе между персидской и таджикской литературе. По Низами как раз все было четко. Я опять таки приведу строки из "ключевого" источника.

Разрешить проблемы, намеченные Е.Э.Бертельсом в программе изучения творчества Низами, было трудной задачей, требующей гигантского труда целого коллектива и обширных знаний. О сумме вопросов, от разрешения которых зависела основная задача правильного воссоздания творчесткого облика Низами, красноречиво говорят названия первых глав публикуемой в настоящем томе "большой монографии" Е.Э.Бертельса. Подход Е.Э.Бертельса к изучению творчества Низами был конкретно-историческим. Вначале необходимо было дать подробную характеристику литературной жизни Азербайджана XII в. Разработав эту тему, Е.Э.Бертельс обнаружил тесную связь между творчеством Низами и творчеством его предшественников и современников. Он впервые констатировал существование "азербайджанской школы" поэзии, выделяющейся из всей средневековой литературы, написанной на языке фарси.

Установление этих фактов, а также многочисленные указания Е.Э.Бертельса на заметную связь творений Низами с картинами жизни Закавказья, внесли ясность в вопрос об отношении Низами к Азербайджану, смущавший многих в период подготовки к юбилею. Речь теперь шла не о территориальной принадлежности, а о тесной, глубокой связи самого духа творений Низами с Азербайджаном. Единственно правильный конкретно-исторический марксисткий подход к решению этого узлового вопроса дал благотворительные результаты. Творчество Низами может теперь рассматриваться как логическое продолжение всего развития азербайджанской школы поэзии - азербайджанской литературы того времени.

В случае с Низами, территориальная принадлежность была возможно главным фактором с 38й по 39й год, и в 40-м закончив критический анализ Низами был указан как азербайджанский поэт с точки зрения научного литературоведения.

Как я показываю в Приложении Д – «Отношение к персидской литературе в СССР и на Западе», проблема советского и западного подхода была в том, что в Советском Союзе пытались полностью разделить персидскую литературу, на составляющие (таджикскую, узбекскую, азербайджанскую, иранскую). Но это был неверный подход и на это указывал и Бертельс, потому что между этими литературами существовали связи, иногда слабые, иногда сильные, но существовали. Поэтому рассматривать эти литературы в отдельности было неверно. Во времена Бертельса, Бертельс все же настоял, что литература должна рассматриваться как нечто целое, и в качестве компромисса был введен термин "Таджикско-персидская литература". В тот период пока это происходило, на Бертельса обрушивалось немало критики, потому что Фадеев, Авдиев и другие требовали полного разделения. В дальнейшем ввели в оборот термин "Персоязычная литература". (Кстати статья Таджикская литература в рувики, полностью отражает советскую концепцию, ну так это понятно азербайджанцев и армян там нет).

На западе, политической мотивации не было, поэтому понятие Персидская литература существовала, и ее подразделяли на литературы разных стран (в качестве суб-категорий). Но при этом как и указано в Британнике под персидской литературой понимается вся литература на персидском языке, т.е. персоязычная. В общем одно и то же, только разные акценты.

Теперь о Тамазишвили. Мы видим, что выводы у него спорные, и использование источников абсолютно граничит с коньюктурным. Поэтому я считаю, что следует использовать этот источник с крайней осторожностью, игнорируя его собственные выводы и используя только архивные материалы, которые он приводит, при этом только в случае, когда существует необходимость.

Сравнительный анализ

Я решил сравнить работу Рачии Симонян 2002 года (линк см. ниже) и работу Тамазишвили 2004 года (линк см. выше).

Цитаты цельные (то есть взяты целым куском, а не собраны из разных мест).

Симонян.

Это дело было предпринято в преддверии второй мировой войны, когда наша страна готовилась к встрече с надвигающимся бедствием. Необходимо было поднять национально-патриотический дух народов страны, тем более, что сталинские беззакония и массовые репрессии значительно надломили этот дух во всех республиках. Вот почему были предприняты меры для подъема патриотического духа народов. В числе других мероприятий, направленных на эту цель, были и широкое празднование 800-летия произведения классика средневековой грузинской литературы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре», и 1000-летие армянского народного эпоса «Давид Сасунский». Встал вопрос о необходимости отметить во всесоюзном масштабе юбилей какого-нибудь азербайджанского писателя или деятеля. Искали, искали, соответствующей величины не нашли, поиски потерпели крах. Но Сталиным лично было дано указание найти подходящего азербайджанского деятеля, притом не менее древнего. Тогдашний первый секретарь ЦК КП Азербайджана Мирджафар Багиров, один из вернейших сатрапов Сталина, энергично взялся за дело. Были мобилизованы интеллектуальные силы не только Азербайджана. По приказу свыше за дело взялся также ряд московских и ленинградских ученых. На этот раз поиски привели к Низами, 800 лет которого исполнялось в 1941 году... было за что хвататься - великий поэт одно время жил в Гяндже.

Тамазишвили

Вторая половина 1930-х годов стала для СССР и периодом больших национальных литературных юбилеев. В 1937 г. празд¬новалось 750-летие поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре», в 1938 г. — 750-летие «Слова о полку Игореве», в 1939 г. — 1000-летие армянского эпоса «Давид Сасунский». Отмечались эти юбилеи и в Азербайджанской ССР. Если бы Азербайджан, в свою очередь, не претендовал на проведение сопоставимого и хроноло¬гически, и по культурному значению юбилея, это могло стать аргу¬ментом для утверждений (и не только на обывательском уровне) о якобы исторически сложившейся отсталости азербайджанцев и их национальной культуры по сравнению с персами, грузинами и ар¬мянами. Это подтверждается ссылкой на Низами и его творчество в возникшей в ходе юбилейной кампании полемике об уровне разви¬тия Азербайджана XII в. Но об этом ниже.

«Празднование 800-летия со дня рождения Низами есть огром¬ное завоевание нашего народа в области культурного строительст¬ва», — особо подчеркивали в Азербайджане.

Громкий юбилей средневекового азербайджанского культурного деятеля мирового значения был, в силу сложившихся обстоятельств, необходим в интересах политики гармонизации межнациональных отношений в Закавказье, проводимой советским правительством и ВКП(б). Первый секретарь ЦККП(б) Азербайджанской ССР тех лет М.Д. Багиров имел стойкие антииранские настроения и был несо¬мненным, хотя и увлекающимся патриотом Азербайджана5. Доста¬точно сказать, что в резолюции XIV съезда КП(б) Азербайджан¬ской ССР, принятой по докладу Багирова, было записано требова¬ние «коренным образом улучшить дело преподавания азербай¬джанского языка, очищая его от арабизма, фарсизма, османизма и т.п.»6. Багиров старался внимательно следить за ходом изучения истории и культуры народов Кавказа и Закавказья и активно боролся против положений, представлявшихся ему ошибочны¬ми, идеологически порочными. К таковым он, очевидно, относил и мнение, что Низами поэт персидский. Во многом благодаря именно М.Д. Багирову юбилейная кампания прошла очень успешно.

Понятно, что речь не идет о прямом копировании.

Но мы можем отметить единую структуру изложения вышеобозначенных отрывков.

Структура такая:

1) Юбилей 2) Информация о том, что планировалось праздновать армянский и грузинский юбилеи, но не было азербайджанского юбиляра 3) Намек на отсталость азербайджанцев 4) Багиров

Берт Фрагнер

Я думаю посреднику стоит ознакомиться со всей страницей откуда взята цитата. http://books.google.com/books?id=v2qLIiqoCK8C&lpg=PP1&ots=OjR3Xrks-g&dq=isbn%201860642616&pg=PA20#v=onepage&q&f=false

А затем стоит задуматься, каким местом этот текст поддерживает заявленный в статье "пересмотр национально-культурной принадлежности классика персидской поэзии Низами Гянджеви". Конечно можно трактовать "национально-культурную" в очень широком понимании, но это уже будет ОРИСС. В источнике говорится о том, что территориальная принадлежность была пролонгирована по времени и это было сделано по политическим мотивам. Это все конечно замечательно, и мнение Фрагнера можно отразить, но с учетом ВП:НТЗ и ВП:ВЕС, учитывая что громадное количество других западных ученых поддерживают то что делали в СССР (то есть называют Низами Azerbaijani poet).

Tewari или Tiwari

Единственное что я нашел об этом источнике, следующее:

http://www.jstor.org/stable/151043 В журнале Soviet Studies в Book Notices вышла в 1985 году такая заметка.

J. G. Tewari, Muslims under the Czars and the Soviets. Lucknow: Academy of Islamic Research and Publications, 1984, 456 pp. Rs 60. A detailed survey, based exclusively upon English-language sources, of the past history and present situation of the Muslim population in the USSR. The volume is intended to 'bring into sharp focus the five hundred years' long struggle of Russian Muslims for their religious and national freedom against regimes which have always remained highly militaristic and despotic', a struggle which, in the author's view, is bound eventually to be successful.

Luchnow - это Индия.

Кто это автор я не знаю. Но у него нашел еще и другие интересные публикации.

Russian chauvinism and denationalization of Muslim nationalities [Dari] / by J.G. Tewari. Peshawar, 1990 Пешавар - это Пакистан.

В первой работе есть ссылка и на другую его работу: "Red Star over Iran", New Delhi, 1982

И наконец в журнале "The Radical humanist" под статьей The Necessity for Democracy написанной J.G.Tewari мы видим некоторую информацию о нем. "Prof. Tiwari has taught Psychology for many years, and is now a clinical psychologist."

Итак вопрос, стоит ли считать авторитетным клинического психолога Тивари, любителя пописать о русском шовинизме и о борьбе среднеазиатских мусульман против милитаристких и деспотичных режимов?

Полный текст из Тивари

―Right on heels of October Revolution, the Bolsheviks in the Russian dominated town of Baku seized political power although they were in a minority [100] in the local Soviet. But the nationalists led by their Mussavat Party overthrew that government and set up their own independent government in its place in November, 1918 [101]. The Eleventh Russian Soviet Army was sent to Baku to curb the nationalists and seize power from them. On April 27, 1920 the nationalist government was overthrown and Soviet authority was established [102] and the army captured millions of puds of oil, according to April 28, 1920 telegram sent to Moscow by Revolutionary War Council of the Eleventh Russian Soviet Army concerning the liberation of Baku [103].

Immediately after this economic exploitation of Azerbajian began. Oil drilling rapidly increased. Influx of Russian settlers to Baku was accelerated. By 1934, only one out of five oil workers was the Azerbaijani Turk. In 1949 Russian was the language employed in most of the schools [104]. The economy of Azerbaijan being mostly agricultural, emphasis was given on increasing the area under cotton cultivation. Between 1913 and 1938 the area under cotton increased by 90 per cent while that under wheat shrunk by 12 per cent and that under rice cultivation by 48 percent. There was popular opposition to cotton growing. Even the Communist Party organization in villages and rural districts sabotaged the instructions which Baku authorities issued for the implementation of the cotton plan [105]. Coercion was employed to extend cotton area, to set up collective farms and to implement alphabet revolution.

Within the Communist Party, opposition arose against Russification and economic exploitation of Azerbaijan. Between 1921 and 1925, this opposition was led by Sultangaliyevists who were working within the party under the leadership of Narimanov. The deviationists were liquidated. This was followed by another similar revolt in the party led by Khanbudagovism demanding the end of Russian colonization and the replacement of Turkic workers by Non-Turkic workers. Beria, the NKVD Chief was specially sent there in the thirties who took a ―merciless part in unmasking and extermination of the Trotskyite-Bukharinist and bourgeois-nationalist deviationists in the country [106].

Azerbaijan history was re-written to establish the existence of strong friendly relations between Russia and Azerbaijan in the past and to deny close cultural ties with Persia of which for hundreds of years Azerbaijan was an integral part. Vigorous attempts were made to snap Azerbaijan‘s cultural ties with Iran.

A striking example of Soviet attempts to snap the cultural ties between Azerbaijan and Persia was their treatment of Nizami, one of the most outstanding Persian poets. Since Nizami was born in a place that now falls within Soviet Azerbaijan, their propagandists claimed that Nizami belonged to Soviet Azerbaijan. The Soviet regime went to the extent of proclaiming that Nizami‘s works were in accordance with Soviet ideology. Their leading journal Bolshevik stressed that Nizami‘s ‗great merit‘consisted in having undermined Islam [107]. Stalin referred to Nizami ‗as the great poet of our brotherly Azerbaijan people‘who must not be surrendered to Iranian literature, despite having written most of his poems in Persian. Stalin even quoted passages from Nizami showing that he was forced to write in Persian language because he was not allowed to talk to his people in their native language [108]. He emphasized the view that Nizami was a victim of Persian oppression of Azerbaijanis and he opposed Persian oppression of minorities.

New generation of Azerbaijan poets has cropped whose main theme is that Azerbaijanis in Persia live under oppression while the people of Soviet Azerbaijan live a prosperous life. One Azerbaijani poet in one of his works puts the following words in the mouth of Stalin:

From here the light will burst in living torrents, On Araby, Afghanistan and Iran; and dawn will bathe the Orient tomorrow, From this thy land, the happiest of lands [109].

The objective of Soviet literature and propaganda in Azerbaijan is to alienate the Azerbaijanis from Tehran, from Iran‘s religion and culture and to encourage people to look to Baku and not Tehran for cultural and political inspiration.

Since the very inception of Bolshevik regime Baku and Azerbaijan have been used as instruments for Soviet expansionist aims. Baku is the venue of the Soviet University of the Peoples of the East where cadres are trained for work beyond the southern borders of Soviet Union. In 1921 and 1941, twice Soviet army in Azerbaijan aggressed on Iran and made abortive attempts to set up puppet Soviet regimes there. As early as 1930, the organ of the Soviet Nationalities, Revolyutsiyai Natsionalnost i, complained that Azerbaijan Turks consider themselves as integral part of Pahelvi‘s monarchy and forecasted that in due course of time Baku would play an important role in bringing about a new consciousness among Turks of Persian Azerbaijan, [110] in other words implying that Baku would be used as a propaganda centre for instigating Communist revolts in Iran. These endeavours have been reinforced by the recurrent theme of Soviet propagandists and litterateurs that their brothers in Persian Azerbaijan should be redeemed. In this way an irredentist ideology has been kept alive in Soviet Azerbaijan. Soviet Azerbaijan is the sanctuary of Iranian Communists and a centre for funding the Iranian Communist Party. On its Iranian border is positioned a radio station, called the National Voice of Iran which beams communist propaganda to Iran. As many as 28 Soviet divisions are stationed for action in Iran [111] and this border is connected by road net-works with the metropolitan cities of Soviet Union. In other words Soviet Azerbaijan is being keyed to play a vital role in the realization of Soviet plan to reach Gulf waters. Communist Party of Azerbaijan remained an important source of help for Afghan communists before they took over.

Because of the iron curtain the outside world knows very little of the current popular reaction to Soviet regime in Azerbaijan, but the following two reports in ABN Correspondence can serve as an indication:

―The Daily Telegraph dated May 22 1973 reported that the nationalist upsurge has taken place in Ukraine. Recently two writers have been sentenced to 7 and 5 years forced labour, respectively, for participating in activities of a ‗national cultural movement‘. There has been considerable national and religious uprising in Latvia and Lithunia. Similar activities are evident in Tadzhikstan, Azerbaijan and Turkestan. [112]

―The underground radio stations‘are known to exist in Georgia, Azerbaijan, Lithunia, Uzbekistan and Ukraine.‖[113]

Колларц и Тивари

В общем у меня нет сомнений, что Тивари содрал весь текст у Колларца. Помимо постоянных ссылок на Колларца, это видно если сравнить текст.

Колларц

Whilst trying to link Azerbaidzhani culture as closely as possible with Russian culture, the Soviet regime is equally eager to deny the existence of close cultural ties between Azerbaidzhan and Persia. The fact that most of the great poets brought forth by Azerbaidzhan in the past wrote mainly in Persian does not discourage the Soviet theoreticians, who are working out the ideological basis of Soviet nationalities policy. They declare categorically that everything produced by poets born in Azerbaidzhan ‘belongs to the Azerbaidzhani people,’notwithstanding the language in which the works of the so-called Azerbaidzhani poets were written. (46) According to this theory the Persians have no right to claim any of the outstanding poets who had written in the Persian language; if, nevertheless, they do advance such a claim they are immediately branded as guilty of ‘pan-Iranianism’

The attempt to ‘annex’ an important part of Persian literature and to transform it into ‘Azerbaidzhani literature’ can be best exemplified by the way in which the memory of the great Persian poet Nizami (1141-1203) is exploited in the Soviet Union. The Soviet regime does not pay tribute to Nizami as a great representative of world literature, but is mainly interested in him as a ‘poet of the Soviet Union’, which he is considered to be because he was born in Gandzha in the ter ritory of the present Azerbaidzhani Soviet Republic. The Soviet regime proclaims its ownership over Nizami also by ‘interpreting’ his works in accordance with the general pattern of Soviet ideology. Thus the leading Soviet journal Bolshevik stressed that Nizami’s ‘great merit’consisted in having undermined Islam by ‘opposing the theological teaching of the unchangeable character of the world’. (47)

Stalin himself intervened in the dispute over Nizami and gave an authoritative verdict on the matter. In a talk with the Ukrainian writer, Mikola Bazhan, Stalin referred to Nizami as ‘the great poet of our brotherly Azerbaidzhani people’ who must not be surrendered to Iranian literature, despite having written most of his poems in Persian. Stalin even quoted to Bazhan a passage from Nizami where the poet said that he was forced to use the Persian language because he was not allowed to talk to the people in their native tongue(48)

Thus in Stalin’s view Nizami is but a victim of Persian centralism and of a denationalization policy directed against the ancestors of the Azerbaidzhani Turks. Nizami is not a Persian poet, but a historical witness of Persian oppression of ‘national minorities’.

Тивари

Azerbaijan history was re-written to establish the existence of strong friendly relations between Russia and Azerbaijan in the past and to deny close cultural ties with Persia of which for hundreds of years Azerbaijan was an integral part. Vigorous attempts were made to snap Azerbaijan‘s cultural ties with Iran.

A striking example of Soviet attempts to snap the cultural ties between Azerbaijan and Persia was their treatment of Nizami, one of the most outstanding Persian poets. Since Nizami was born in a place that now falls within Soviet Azerbaijan, their propagandists claimed that Nizami belonged to Soviet Azerbaijan. The Soviet regime went to the extent of proclaiming that Nizami‘s works were in accordance with Soviet ideology. Their leading journal Bolshevik stressed that Nizami‘s great merit‘consisted in having undermined Islam [107]. Stalin referred to Nizami as the great poet of our brotherly Azerbaijan people‘who must not be surrendered to Iranian literature, despite having written most of his poems in Persian. Stalin even quoted passages from Nizami showing that he was forced to write in Persian language because he was not allowed to talk to his people in their native language [108]. He emphasized the view that Nizami was a victim of Persian oppression of Azerbaijanis and he opposed Persian oppression of minorities.

Некоторые цитаты содраны дословно. Но конечно Тивари не преминул подать это под соусом анти-мусульманской направленности России.

Приложения

Приложение А

Тесную связь между произведениями Низами и многовековым народным музыкальным творчеством Азербайджана (азербайджанскими мугамами) ясно видит Инна Народицкая - доцент Northwestern University по музыкологии, и в частности специалист именно по Азербайджанской музыке. http://www.slavic.northwestern.edu/faculty/naro.html

Она это подробно описывает в своей академической профильной работе Song from the land of fire: continuity and change in Azerbaijanian mugham, опубликованная издательством Routledge в 2003-м году.

Приложение Б - Распространение персидского языка

В данном приложении показываются причины распространения персидского языка, а также то, что взгляд этот не изменился на протяжении многих лет.

Современный взгляд:

http://www.iranica.com/articles/saljuqs-v

In a territory that extended from Khorasan to Anatolia, the Saljuqs entrusted their internal politics to viziers and secretaries of Iranian stock and adopted Persian as the official language of the administration and of much of the court correspondence. The most important and immediate effect of these decisions was the very widespread diffusion of Persian as a literary language alongside Arabic. The Saljuqs, who had nocomparable cultural and literary heritage of their own in Turkish to counter Persian, accepted and cultivated the prestigious literary tradition provided by Persian language and culture. By so doing, they played a significant role in the diffusion of the Persian literary language and of the culture expressed by it, and this in turn led to a reappraisal and partial rejection of the dominance of Arabic as the lingua franca of educated society in the Middle East. On the basis of this prestige, the Persian of authors from the Saljuq period played a fundamental role in the standardization of the classical language, continuing a process already put into motion by the Samanid and Ghaznavid authors before them.

Подробней всего о появлении языков Фарси и Дари, об исчезновении Пехлеви, о распространении Фарси по всему Иранскому ареалу, рассказывает Ричард Фри - один из наиболее авторитетных в этой области ученых 20го века - http://en.wiki.x.io/wiki/Richard_Nelson_Frye

Я бы рекомендовал бы прочесть всю статью, для понимания того, каким образом именно Фарси стал единственным литературным языком в 12-м веке и каким образом династии Саманиды, Караханиды и Сельджуки на это повлияли http://www.divshare.com/download/12265294-939

Приложение Г – «История развития литературоведения, принципы сравнительного литературоведения, история методологий, конкретно-исторический метод»

Выходные данные	Igor Chernov and Ilana Gomel. National Literature: Theoretical Marginalia // Poetics Today, Vol. 12, No. 4, National Literatures/Social Spaces (Winter, 1991), pp. 769-771. — Duke University Press.
Авторитетность источника
The need to define literature is a standard stage in the development of both literature and literary scholarship. However, the causes of new definitions should be distinguished from their aims: the devel- opment of literature demands new (self-)definitions of one kind, the development of literary scholarship another. The need to redefine literature becomes pressing with a change of scientific paradigm or rather, with a shift in methodology, predicated on a new methodological leader for literary studies: the role played by philosophy, sociology, linguistics, psychology, etc. The aims of the internal reorientation caused by the processes of cultural functioning are different and take other forms: parascientific, intuitive, aesthetic. In many cases, they are formulated as criticism of the past state of literature and as a program for the future. There are surges of literary introspection during periods of national movements, when feelings of national identity become keener and the national role of literature is reevaluated. The literary scholar sees the means and ends of the implicit re- evaluation and redefinition of literature as part of a joint historico- literary and historico-cultural process, since it is caused by the im- manent factors of literary development. On the other hand, the aims of theoretical definitions of national literature, the clarification of its universal and typological features, are predicated on other factors. The definition of the boundaries, make-up, and status of national literature involves certain theoretical difficulties. First, to describe a literature as "national" presupposes the existence of more general notions of literature as a kind of verbal art and of its correlation with other art forms (including national art forms). Second, to define any given concrete literature as national necessitates its comparison with other entities, similar in kind but different in magnitude: other national literatures, cosmopolitan and world literatures. In this sense, defining the limits and status of national literature is, first of all, a metalinguistic procedure. It presupposes the comparison of national literature both with equivalent concepts and with entities produced by other metalanguages. The idea of the "national" can be produced by different metalanguages and its ontological range can be wide enough. The degree to which these different entities are manifested in the cul- ture of one people, let alone in different cultures, varies significantly. The identification of an artistic text as belonging to a specific na- tional literature is the result of reflection. This reflection could be of different kinds. On the one hand, it could be the subjective feel- ing of the writer: "I am creating national literature"; "I am an Esto- nian writer." On the other hand, it could be the view of an outsider: "This belongs to the particular national literature and that does not." This is the usual position of a literary scholar. It is manifested most prominently when the literature in question is written either in a dead language or in a language having a wide international scope (such as English). The third position is that of the writer (and reader) of another nationality, whose distance from local problems allows him/ her to take a "neutral" stance which, in many cases, makes for greater objectivity. In any case, each of these positions has an evaluative and selective character, involving judging the given text as an artistic one and assessing it according to a certain scale of excellence. In other words, the text is to be stylistically qualified and assigned a position in the hierarchy of values. Some types of reflection are temporally conditioned. This is evident in the future-oriented programs of writers: "Let us create national literature!" "Until now we have not had our own national literature." These are calls for the creation of national literature. This approach might be seen as prognostic, stimulating production of texts which in principle can be qualified as national. Another case is the defining and delimiting of a national literature postfactum. This situation is much more common and characterizes the activity of the literary historian, who already knows whether the given text belongs to the national corpus or not. The historian functions as a competent judge in complex cases, deciding whether the given text should, or should not, be included in the history of a particular national literature. Scholarly reflection has a constructive character. This is evident in the construction of the canon, that is, in the identification of a group of texts as canonical for the given national literature. The constructive element is responsible for the dynamic fluctuations of the boundaries of national literatures, since it enlarges or reduces the textual corpus in light of the changing political and cultural situation. From the point of view of the sociology of literary scholarship, it is useful to differentiate among the grounds for reflection. The culture of modernity is multifaceted and usually pluralistic. When consider- ing cultural and political situations characteristic of various phases of its development, the first tentative step is to distinguish the roles of the creator and of the consumer. The role of the author who creates a given national literature is characterized by selecting a language, ori- enting himself/herself to national traditions and cultural values, and conscious self-identification with that culture. The role of the reader is predicated on the recognition of the text as his/her own: its acceptance (or nonacceptance) as part of native culture, based on the language, characteristic features of the national psychology, mimetic depiction of the national way of life, and even the choice of theme. The role of the scientist is the result of long and sometimes painful arguments (both internal and external) and of logical reflection, often connected with the rejection of, and polemic with, other positions. Possibly it would be worthwhile to distinguish the role of politi- cal evaluation, usually not scientifically motivated, but nevertheless capable of directly influencing the political atmosphere of literary culture and the writer's destiny (and in extreme cases, the reader's). This role is characterized by the openly ideological assessment of the writer's (or the reader's) biography as contradicting the official values of a specific segment of society or of its ruling group. In this case, reflection is supplanted by political prescription. In any case, the definition of the limits and status of both a single text and the corpus of a national literature is the result of scientific and ideological polemic. Consequently, different models and descrip- tions of national literature vary significantly, depending on whether they have been constructed from within or from without. Moreover, they are also subject to diachronic fluctuations.

Хоть это и не АИ, также думаю будет полезно заглянуть сюда. http://en.wiki.x.io/w/index.php?title=Comparative_literature&oldid=372748355 Здесь рассказывается о разных существующих и существоваших школах и подходах, а также о том, что в последние годы в связи с глобализацией начинают предлагать переход к международным, интернациональным определениям литературы.

редактируется

Приложение Ж - Население Гянджи.

Больше всего в статье "Азербайджанизация Низами" развеселило предположение: Низами Гянджеви писал по-персидски и жил в Гяндже, которая имела в ту эпоху, в основном, персидское население.

Ссылки ведут на два источника (Шнирельмана как я понимаю уже убрали).

Moḥammad Amin Riāḥi. NOZHAT AL-MAJĀLES // Encyclopædia Iranica. "The fact that numerous quatrains of some poets (e.g. Amir Šams-al-Din Asʿad of Ganja, ʿAziz Šarvāni, Šams Sojāsi, Amir Najib-al-Din ʿOmar of Ganja, Badr Teflisi, Kamāl Marāḡi, Šaraf Ṣāleḥ Baylaqāni, Borhān Ganjaʾi, Elyās Ganjaʾi, Baḵtiār Šarvāni) are mentioned together like a series tends to suggest the author was in possession of their collected works. Nozhat al-mājales is thus a mirror of the social conditions at the time, reflecting the full spread of Persian language and the culture of Iran throughout that region, clearly evidenced by the common use of spoken idioms in poems as well as the professions of the some of the poets"

Этот источник вообще ничего говорит о персидском населении. Он говорит о распространении персидского языка, что правда, его как раз тюрки-сельджуки и распространеняли как язык бюрократии и литературы. см. Приложение Б. Самое интересное, что в этом же источнике говорится и о населении.

It is noteworthy, however, that in the period under discussion, the Caucasus region was entertaining a unique mixture of ethnic cultures.

Как мы увидим ниже, это и есть позиция всех историков, что Арран и Гянджа имели смешанное население в то время.

C. A. (Charles Ambrose) Storey and Franço de Blois (2004), “Persian Literature - A Biobibliographical Survey: Volume V Poetry of the Pre-Mongol Period.”, RoutledgeCurzon; 2nd revised edition (June 21, 2004). Pg 363: “Nizami Ganja’i, whose personal name was Ilyas, is the most celebrated native poet of the Persians after Firdausi. His nisbah designates him as a native of Ganja (Elizavetpol, Kirovabad) in Azerbaijan, then still a country with an Iranian population..”

Ну а здесь в данном случае не ошибка, но взят очень широких охват. Южный Азербайджан имел население "Азери", которое можно относить к иранскому населению, но явно не к фарсам, а в Северном Азербайджане был микс, в основном из арранцев (бывших албанцев) (кавказское население), курдов (их можно относить к иранскому населению, но не к персидскому, не к фарсам!), тюрков (тюркское население), грузин, армян, конечно и персы были в каком то количестве. Franço de Blois библиограф, ему простительно, я просто приведу большое количество источников подтверждающих мои слова.

Кстати я думаю стоит прекратить путать персов и иранцев. Все персы иранцы, но не все иранцы персы.

Во первых немного о политическом положении.

Выходные данные	Статья о Гяндже в Иранике
Авторитетность источника	автор C.E.Bosworth
With the decline of the ʿAbbasid caliphate, Ganja became the chief town of Arrān, replacing Barḏaʿa, and it was the capital of the senior branch of the Kurdish Shaddadids of Arrān and eastern Armenia after their move from Dabīl or Dvin (q.v.; Minorsky, 1953, tr. pp. 5, 12, 25, comm. pp. 28-29, 39, 48-50, 55). The Shaddadids defended it against incursions by Caucasian mountain folk such as the Alan and Dido and, on one occasion, against the Byzantines, until the Turkish commander of the Saljuqs, Sāvtegīn, occupied Ganja in 468/1075 (Bosworth, p. 95). Интересно что в этой статье о населении Гянджи не говорится. С политической точки зрения Гянджа была главным городом региона Арран, и была под властью курдского клана Шеддадидов. С 1075 года (за 65 лет до рождения Низами) город находится под властью тюрков.

Выходные данные	Caucasica IV, V. Minorsky, Bulletin of the School of Oriental and African Studies, University of London, Vol. 15, No. 3. (1953), pp. 504-529.
Авторитетность источника	автор Минорский
Caucasica IV The territory of the present-day Soviet republic of Azarbayjan roughly corresponds to the ancient Caucasian Albania. Twenty-six languages were spoken in Albania and it had its own kings (Strabo, xi, 4). However, during the seven centuries between Pompey's expedition in 66-5 B.c., to which we owe most of our information on the ancient life of the country, and the Arab invasion in the 7th century A.D., great changes had taken place in the area, under the influence of the Persian expansion up to the Caucasian passes, the Khazar and Alan inroads from the north, and the Armenian cultural activities which resulted in the conversion of the surviving Albanians to the Armenian form of Christianity. The Arab geographers refer to the Arranian language as still spoken in the neighbourhood of Barda'a, but now only the two villages inhabited by the Udi are considered as the direct continuators of the Albanian linguistic tradition. Our object being the study of the conditions in the 9th-10th centuries, we are not concerned with the further great changes brought about by the invasion of the Turkish Oghuz in the 11th century and the subsequent Turkicization of the area. По Минорскому до 10-го века основное население составляли арранцы, бывшие албанцы, а с 11-го началась тюркизация. в другой своей работе, указанное в статье "Аз-я Низами" он упоминает и о курдах также.

То же самое пишет и Хьюсен.

Выходные данные	Robert H. Hewsen, Ethno-History and the Armenian Influence upon the Caucasian Albanians, in Thomas J. Samuelian, ed., Classical Armenian Culture: Influences and Creativity. Pennsylvania: Scholars Press, 1982.
Авторитетность источника	автор Хьюсен, Роберт
As far as we can tell, then, the population of southeastern Caucasia, whether north of the River Kur or south of it, consisted of a great variety of peoples: Caucasian mountaineers (Including Albanians), proto-Georgian elements, Scythian enclaves, Iranian, Armenian, and Arab settlers, other miscellaneous interlopers (including some Hungarians) and, above all, a veritable flood of Turkic tribesmen. Ultimately the Christian elements in this heterogenous mass must have been assimilated to the Armenians (and, in part, the Georgians) while the Islamic population was absorbed by the Azeri Turks. The underlying substrata, however, were originally much too diversified to enable us to agree with either Bunjatov or Mnac'akanyan that the present day population represents a common ethnic entity, either Albanian or Armenian. Although the present population doubtless contains many true Armenians and many pure Turks, it also comprises many more elements neither Armenian nor Turkish, however totally Armenicized or Turkified they now may be.

О смешении наций пишет и Рипка.

The mosaic of nationalities in the Caucasus in Nizami's time was probably not very different from what it is today. And even if we concede a larger number of inhabitants Persian as their mother-tonque, they were still no doubt a minority.

Об этом же писал и Бертельс

О жизни Азербайджана того времени сведений крайне мало. Есть основание полагать, что населен он был довольно густо, причем этнический состав населения был весьма пестрым. Тут были и древние обитатели этих мест - албанцы [1] , достигшие весьма высокого культурного уровня, исповедовавшие христианство и, возможно, даже имевшие свою письменность. Жили тут и грузины и армяне; весьма значительно были, вероятно, представлены иранцы, курды и др. Жили, несомненно, остатки арабских завоевателей, уже в значительной части утратившие свой язык. Были также представлены и некоторые тюркские, народы, проникавшие туда с различными военными отрядами. Во второй половине XI века в жизни Азербайджана произошли крупные перемены. Хлынувшая в начале этого века из Средней Азии волна тюркского народа, гузов или огузов, достигла и Закавказья.

Питер Голден, самый авторитетный тюрколог современности пишет.

The history of Turko-Transcaucasian relations may be divided into three broad periods. The first (Hunno-Khazar phase), characterized by destructive raid and brief occupation of certain regions, most seriously affected the weakerst of the three Transcaucasian polities: Albania. It undoubtedly contributed to the more complete integration of this region into the Caliphate. The second (Seljuq phase) saw the complete absorption of Azerbaijan, i.e. its Turkicization. The Seljuq presence also crushed any hope for a revival of Armenian statehood, the loss of which, however, should be ascribed to Byzantine policies. The survivng state, Georgia, in responding to the shock underwent a remarkable recovery. For a brief period it created a pan-Transcaucasian monarchy, dominating the entire region. The third (Mongol phase) proved fatal to it as well. Mongol rule, by encouraging centrifugation on the part of the great aristocratic houses, a factor which had always been barely controlled by central authority in Armenia and Georgia, fatally undermined national unity in Georgia and ultimately destroyed those same magnate clans in Armenia. The Ottoman-Safavid period, thus, although extremely significant in terms of cultural influences, constitutes, in effect, a protracted post-script to the history of the decline and fall of the Transcaucasian Chrisian polities.

Конечно тюркизация продолжалась и дальше, была и вторая и третья волна, но в 12-13-м века микс различных этносов был уже тюркизирован, т.е. говорил на тюркском языке.

Об этом пишет и Дьяконов в своей научной работе.

Низами жил в Гяндже, тюркоязычном (азербайджанском) городе, но писал он по-персидски.

Но в качестве литературного языка, языка поэзии повсеместно использовался персидский (см. Приложение Б.)

О значительном тюркском населении в Арране пишет и Ираника http://www.iranica.com/articles/azerbaijan-i

Although isolated Turkish groups had doubtlessly appeared in Transcaucasia repeatedly from the beginning of the seventh century A.D., it was only in the 5th/11th and 6th/12th centuries that the first massive settlements occurred. This happened in particular in the semi-arid steppes of eastern Transcaucasia, north of present-day Azerbaijan, in the provinces of Arrān and of Moḡān, but outside the state of the Kesranids of Šervān, which remained relatively untouched. The Turkicization of these northern centers was rapid. Even before the Mongol invasion, the Turkmen “swarmed like ants” in Arrān and Moḡān (Nasavī, Sīrat al-Solṭān Jalāl-al-dīn, ed. Houdas, Paris, 1891, p. 225).

О кол-ве жителей Гянджи сказано например в Энциклопедии Ислама.

Выходные данные	Энциклопедия Ислама, статья Гянджа, издание 1991 года. VOLUME II (C—G)
Авторитетность источника	автор статьи J.A.Boyle
The town was first founded under Arab rule, in 245/859 according to the Ta^rikh Bab al-abwdb (V. Minorsky, A History of Sharvdn and Darband, Cambridge 1958, 25 and 57). It is not mentioned by the oldest Arabic geographers like Ibn Khurradadhbih and Yackubl; it seems to have taken its name from the pre-Muslim capital of Adharbaydjan (now the ruins of Takht-i-Sulayman). Istakhri, 187 and 193, mentions Gandja only as a small town on the road from Bardhaca [q.v.] to Tiflis; according to him the distance between Bardhaca and Gandja was 9 farsakh, according to Yakut (ii, 132) 16 farsakh. After the decline of Barclhaca Gandja became the capital of Arran; the Shaddadid dynasty ruled here from ca. 340/951-2; after it had been overthrown by Sultan Malik Shah, the latter's son Muhammad was granted Gandja in fief. In 533/1138-9 the town was destroyed by an earthquake in which, according to clmad al-DIn al-Isfahani, there perished some 300,000 persons (130,000 according to Ibn al- Athlr), including the wife and children of Kara- Sonkur, amir of Adharbaydjan and Arran, who was absent at the time;

Дополнительные приложения

В данном разделе собраны источники, которые могут иметь значение для обсуждаемого вопроса (соответственно могут и не иметь).

Могила поэта Низами

Выходные данные	И. П. Щеблыкин. Памятники азербайджанского зодчества эпохи Низами: материалы.. — Изд-во АзФАН, 1943.
Авторитетность источника	М.Дьяконов. Критика и библиография. ЩЕБЛЫКИН И. П. ПАМЯТНИКИ АЗЕРБАЙДЖАНСКОГО ЗОДЧЕСТВА ЭПОХИ НИЗАМИ // Исторический Журнал. — Москва, 1945. — № 5. — С. 76-79. В этих условиях нужно всячески приветствовать появление книги архитектора И. П. Щеблыкина, крупного специалиста по зодчеству Закавказья, лично обследовавшего большинство памятников Азербайджана. Выпушенная им в 1943 г. книга Памятники азербайджанского зодчества эпохи Низами содержит описание большого количества архитектурных сооружений, главным образом XII - XIV веков. Наряду с этим в книге дано описание более ранних и более поздних сооружений. После краткого введения автор описывает памятники Баку, подробно останавливаясь на минарете Сынык-кала (1078 - 1079), Девичьей Башне и на интереснейших полузатопленных развалинах крепости XIII в., на так называемых Баиловских камнях. Вкратце упомянув о других памятниках старого Баку, И. П. Щеблыкин переходит к описанию апшеронских сооружений, представляющих особый интерес, так как в большинстве своём это светские постройки: крепости, замки, увеселительная ханская дача, бани, водохранилища. Небольшая глава посвящена мавзолею Пир-Хусейна на реке Пирсагат, этому своеобразнейшему памятнику средневекового зодчества, в котором сочетались столь разнообразные элементы. Затем автор последовательно останавливается на памятниках ряда районов Азербайджана: Шемахи, Ганджи и бассейна Куры, северных склонов Малого Кавказа. Много внимания уделено нахичеванской группе: мавзолеям Атабек и Атабаба и недавно обследованному мавзолею в Карабагляре. Описаны также памятники Барды и Шамхора, а в конце книги дан обзор, ряда недавно открытых башенных мавзолеев, разбросанных по всей стране. Из них особенно следует отметить мавзолей в Джуге, речь о котором будет ниже. В заключение автор даёт беглый обзор дальнейших судеб азербайджанской архитектуры с XIV но XIX век. Таким образом, в книге имеется подробное описание нескольких десятков архитектурных сооружений первостепенного значения, сделанное с большим знанием предмета, сопровождаемое данными обмеров, анализом архитектурных приёмов. В книге много чертежей и отличных рисунков, сделанных авторам, и ряд фотографий. К сожалению, рисунки эти типографски плохо выполнены, что значительно снижает ценность этих важных документов.
Стр 49-50. Могила Низами. История места могилы поэта Низами достаточно интересна. Акад. В. Бартольд в своей статье (1) дает две фотографии с развалин мавзолея над могилой Низами и говорит: “В персидской литературе говорится только в общих словах о погребении Низами в Гандже; сведений о том, каков был внешний вид мавзолея, кем он был выстроен и т.п. мне не приходилось встречать. Мне известны только следующие сочинение, где упоминается о мавзолее”. 1. Искендер-Мунши, автор «Тарихиалям Аббаси» (Тегер. Литограф, изд,. стр. 498 и след.) говорит что войско шаха Аббаса в феврале 1606 г. Подошло к Гяндже; лагерь шаха был раскинут у мавзолея шейха Низами; здесь же в субботу 15-го зуль-када 1014г. (25 марта 1606 г.) произошло празднование науруза. 2. Шах Насир-ад-дин после своего первого путешествия в Европу (1873 г.) видел на пути из Елизаветполя на родину мавзолей шейха Низами, выстроенный из жженного кирпича, но находившийся уже тогда в очень жалком состоянии (Бомбейское издание 1876 г.) У Бакиханова(2) имеется также сведения о мавзолее Низами. «Разукрашенная великолепная гробница его близ города Ганджи, поныне существует. Мирза-Ади-Гюзель Карабахский, капитан русской службы, ныне возобновляет ее. Близ этой гробницы происходила в 1826 г. знаменитая елизаветпольская битва». Один из моментов этого сражения передан в картине художника баталиста Рубо. Эта картина в настоящее время находится в музее Истории народов Азербайджана, в Баку. В Тбилиси имелся акварельный рисунок мавзолея на могиле Низами, исполненный в 1903-5 гг. Рисунок был выполнен с натуры Усейн-Ханом Риза-заде. Судя по рисунку, мавзолей снаружи представлял вид куба с куполом; в северной стене имелся стрельчатый, узкий дверной проем, обведенный простой кантовкой. В 1922 г. могила поэта была вскрыта и его останки, переложенные в новый гроб, были перенесены в г. Кировабад для погребения. Но затем по распоряжению из Баку, останки поэта были погребены на старом месте(3). В 1925 г. Была совершена поездка в г. Кировабад для обследования могилы Низами – «С целью восстановления прежнего или сооружения нового мавзолея». В поездке принимали участие работники Азербайджанского Археологического комитета. В тот год возвышался лишь остаток северной стены с дверным проёмам, а могила поэта в виде бугорка ясно выделялась у южной стенки. В 1932 г. Над могилой поэта был построен временный памятник, причём, к этому времени никаких стен мавзолея уже не было, оставались фундаменты и небольшие останки кирпичной стены в 4-5 рядов, скрытые под навалом земли. В 1940 г., в связи с постройкой нового памятника, на месте могилы поэта Низами были предприняты архитектурно-археологические раскопки для обнаружения стен и фундаментов бывшего здесь мавзолея. В процессе работ обнаружены части стен старого мавзолея северной и западной, о которых упоминает Бартольд и Александрович(4); в северной стене сохранились останки дверного проёма. Стена сложена из квадратного кирпича и стояла на булыжном фундаменте. При дальнейшим снятии земляных пластов обнаружилось, что фундамент западной стороны стоит на более старой кирпичной кладке, которая также имеет свой булыжный фундамент. При обследовании вновь открытых стен и фундаментов выяснилось, что эти останки являлись фундаментами первоначального мавзолея над могилой Низами, который был когда-то разрушен и на его фундаментах и части стен построен другой мавзолей в южной стороне старого мавзолея. Размеры старого мавзолея 7м. 90см.Х12м. 80 см. торцовые стены ориентированы на север и юг. Толщина фундамента равна 1м. 72 см. Подобная толщина указывает, отчасти, на то, что старое здание мавзолея отличалось высотой и, повидимому, оригинальностью форм. В процессе изыскательных работ найдены глазурованные кирпичи голубого, зеленоватого и темно – коричневого цветов, причём голубой цвет имел нескольких оттенков, из которых один отличается чистотой тона, глубиной и прозрачностью. Найден корпулентный глазурованный кирпич, говорящий, что мавзолей имел цветной купол. Вокруг фундаментов мавзолея встречались многочисленные погребения. Повидимому, это место почиталось населением и пользовалось особым вниманием. Примечания. 1. В. Бартольд. Могила поэта Низами. С. Петербург, 1912 г. 2. Гюлистан-Ирам. Аббас-Кули-Ага Кудси Бакиханов, стр 165. 3. Известия Азербайджанского археологического комитета 1926 г. Баку. 4. Известия Азерб. Археологического комитета. Мой прим. - Книга Бакиханова Гюлистан-и Ирам была закончена в 1841 году.

также стоит изучить статью Бартольда опубликованную в 1912-м году.

Выходные данные	В.В.Бартольд. Могила поэта Низами (1912г.) // Сочинения В.В.Бартольд. — Москва: Восточная Литература, 1964. — Т. 2 (II).
Авторитетность источника	Бартольд
http://www.divshare.com/download/12241744-9e1

Упоминаемый Бартольдом источник 17-го века Искендер Мунши, можно посмотреть и нам самим в переводе на английский.

Выходные данные	by Eskandar Beg Monshi ; translated by Roger M. Savory. The history of Shah ʻAbbas the Great = Tārīk̲-e ʻālamārā-ye ʻAbbāsī = Book 2 v. (xxix, 1399 p.) : ill. ; 24 cm.. — Boulder, Colo. : Westview Press, 1978. — ISBN 0891582967.
Авторитетность источника	Переводил Roger M. Savory, Professor Emeritus of Middle Eastern and Islamic Studies, University of Toronto. Авторитетнейший специалист по истории Сефевидов - автор множества работ в этой области.
Toward the end of February 1606, the Shah reached Ganja and camped near the tomb of Shaikh Nizami.... Having celebrated the New Year ... in his camp near the tomb of Nezami, he marched to Ganja

Арран и Азербайджан

Вопрос когда территория Аррана стала именоваться Азербайджаном имеет косвенное отношение к тематике этой статьи

В последнее время в руВики, часто заменяют слово Азербайджан на (исторические Арран и Ширван). При этом заявляется что якобы по отношению к Северному Азербайджану - топоним Азербайджан стал применятся только с 1918 года. (например в статье Иранский Азербайджан)

Делается это на основе данной работы. http://az-ar.narod.ru/az-ar_0.html. Гарник Асатрян и Энаят-олла Реза, в научном мире авторитетными не являются, члены небольшого общества изучения Армении, которая пытается заниматься анти-азербайджанским ревизионизмом. Особенно интересно Гарник Асатрян говорит здесь (http://az-ar.narod.ru/az-ar_1.html) Но я не буду давать информацию по ним, я лучше покажу что это мнение маргинально.

Выходные данные	Статья об Арране в Иранике
Авторитетность источника	Автор - http://en.wiki.x.io/wiki/Clifford_Edmund_Bosworth
The eastern Caucasus came under Saljuq control in the middle years of the 5th/11th century, and in ca. 468/1075-56 Sultan Alp Arslān sent his slave commander ʿEmād-al-dīn Savtigin as governor of Azerbaijan and Arrān, displacing the last Shaddadids. From this period begins the increasing Turkicization of Arrān, under the Saljuqs and then under the line of Eldigüzid or Ildeñizid Atabegs, who had to defend eastern Transcaucasia against the attacks of the resurgent Georgian kings. The influx of Oghuz and other Türkmens was accentuated by the Mongol invasions. Bardaʿa had never revived fully after the Rūs sacking, and is little mentioned in the sources. It seems to have been replaced as the capital of Arrān by Baylaqān, but this was in turn sacked by the Mongols en route for Šervān and Darband in spring 1221 (Jovaynī, tr. Boyle, I, pp. 148-49); after this, Ganǰa (q.v.), the later Elizavetopol and now Kirovābād, rose to prominence, the southern part of Arrān now becoming known as Qarabāḡ (q.v.). The old name Arrān drops out of use, and the history and fortunes of the region now merge into those of Azerbaijan (q.v.)

Итак согласно Иранике, с 13 века название Арран как отдельного от Азербайджана региона, уже не используется. (Естественно оно используется как обозначение одного из регионов Азербайджана по сегодняшний день).

Выходные данные	Статья о Географической концепции Азербайджана в Иранике
Авторитетность источника	Автор - http://en.wiki.x.io/wiki/Xavier_De_Planhol
Thus, at the time of the early Arab geographers, Azerbaijan consisted essentially of a northwestern fragment of the high interior Iranian plateau within limits that did not differ much from the frontiers of present-day Iran and that, in any case, from the side of the lowlands of the Transcaucasia, scarcely exceeded the bed of the Araxes. The imprecise and sometimes contradictory information given by Yāqūt in the beginning of the 7th/13th century, occasionally extends Azerbaijan to the west to Erzinjan (Arzanjān). On the other hand in certain passages, he annexes to it, in addition to the steppes of Moḡān, all of the province of Arrān, bringing the frontier of the country up to Kor, indicating, however, that from this period the conception of Azerbaijan tended to be extended to the north and that its meaning was being rapidly transformed.

Xavier De Planhol также говорит о том же.

Стоит я думаю отметить что с 12-го века (1136 года) существовало государство Атабеков Азербайджана, которое включало в себя как северный, так и южный Азербайджан.

То есть принято, что Арран перестал обозначаться как отдельная от Азербайджана единица с 13-го века.

После разделения Азербайджана в начале 19-го века, в России северный Азербайджан стали обозначать как Закавказье. А южный соответственно как Азербайджан.

А вот что пишет профессор Аткин в начале своего труда, где она объясняет почему и как она использует термин Азербайджан в своей книге.

Выходные данные	Muriel Atkin, Russia and Iran, 1780-1828. 2nd. ed. Minneapolis: University of Minnesota Press. 1980. ISBN 0-8166-0924-1, 9780816609246.
Авторитетность источника	Автор - http://www.gwu.edu/~history/people/Atkin.cfm
In referring to the disputed border zone, I have used the term "eastern Caucasus" rather than the Russian name Transcaucasia or the Iranian names Azerbaijan and Daghestan. Eastern Caucasus is a polically neutral term describing the location of the kingdom of Kartlo-Kakheti, known as Georgia, and the Muslim-ruled khanates that had been part of Iran and became part of Russia. In contrast, Transcaucasia reflects a Russian perspective, while the Iranian names, apart from presuming that country's hegemony over the region at a time when that was hotly contested, are subject to confusingly different interpretations. In Safavi times, Azerbaijan was applied to all the Muslim-ruled khanates of the eastern Caucasus as well as to the area south of the Aras River as far as the Qezel Uzan River, the latter region being approximately the same as the modern Iranian ostans of East and West Azerbaijan. It seemed clearer to me to use Azerbaijan only for the southern part of the province that has remained under Iranian control.

Она пишет что в период Сефевидов имя Азербайджан использовалось по отношению ко всем мусульманским ханствам Азербайджана, но после того как северные ханства отошли России, в России начали использовать термин "Закавказье" по отношению к этой территории, а в Иране продолжали называть Азербайджан.

Видимо имя Азербайджан имело не только географическое, но и политическое значение.

Можно заглянуть и в первоисточники, чтобы проверить как в Европе и Иране называли северную часть Азербайджана в 19-м веке.

Выходные данные	Extracts from a Memorandum on the Country of Azerbaijan By Keith E. Abbott, Esq., H.M. Consul-General in Persia. [Communicated by the Foreign Office.] Proceedings of the Royal Geographical Society of London, Vol. 8, No. 6. (1863 - 1864), pp.275-279. Published by: Blackwell Publishing on behalf of The Royal Geographical Society (with the Institute of British Geographers) http://www.jstor.org/stable/1799149
Авторитетность источника	Автор - Keith Abbot, British Consular General in Persia
The country known to the Persians as Azerbaijan is divided between them and Russia, the latter Power possessing about five-eighths of the whole, which may be roughly stated to cover an area of about 80,000 square miles, or about the size of Great Britain; 50,000 square miles are therefore about the extent of the division belonging to Russia, and 30,000 of that which remains to Persia. The Russian division is bounded on the north and north-east by the mountains of Caucasus, extending to the vicinity of Bakou on the Caspian. On the west it has the provinces of Imeritia, Mingrelia, Gooriel, and Ahkhiska (now belonging to Russia); on the east it has the Caspian Sea, and on the south the boundary is marked by the course of the River Arrass (Araxes) to near the 46 th parallel of longitude, thence by a conventional line across the plains of Moghan to the district of Talish, and by the small stream of Astura which flows to the Caspian through the latter country. In this area are contained the following territorial divisions: - Georgia or Goorjistan, comprising Kakhetty, Kartaliny, Somekhetty, Kasakh; the Mohammedan countries of Eriwan, Nakhshewan, Karabagh, Ghenja, Shirwan, Shekky, Shamachy, Bakou, Koobeh, Salian and a portion of Talish. Georgia is traversed by the River Koor (Cyrus), a stream of no commercial importance, since it is not navigable except by boats. .. The population of Russian Azerbaijan consists of mixed races... The country included in these boundaries and, perhaps a large part, if not all, of Russian Azerbaijan recognized as Medea Atropotena in ancient geography.

Выходные данные	Journal of the Royal Geographical Society of London, Vol. 10, General Index to the Contents of the First Ten Volumes of the London Geographical Journal (1840), pp. 1-216 Published by: Blackwell Publishing on behalf of The Royal Geographical Society (with the Institute of British Geographers) http://www.jstor.org/stable/1797624
Авторитетность источника
Страницы: 36, 46, 73, 121, 183 Я взял выборку, хотя наименований десятки. Askeran, fortress in Azerbijan, iii. 31.M Berda, town on the Tartar river, Azerbijan, iii. 31. Кoukсha Lake, Azerbijan, iii. i2. Shishe, capital of Kara Baug, in Azerbijan, iii. 31. Dash Kussan, village in Azerbijan iii. 31. Соответственно мы имеем города Аскеран, Барда, Шуша, Дашкесан и озера Гекча (Севан)

Метапедизм - влияние статьи "Азербайджанизация Низами" на азербайджанских редакторов Википедии

На СО было отмечено, что статьи о Низами и его произведения находятся в жалком состоянии и я думаю важно понять, почему участники из Азербайджана в основном и подчастую неконструктивно сосредоточены на статье "Азербайджанизация Низами". Как я уже упомянул для участников Азербайджана эта статья видится инструментом - анти-азербайджанской пропаганды, продолжением той политики, которая была начата еще в начале 90-х, задолго до появления всех российских источников определяющих сегодня предмет статьи "Азербайджанизация Низами".

Итак примеры.

Гарник Асатрян, Николай Геворкян. АЗЕРБАЙДЖАН: ПРИНЦИП ПРИСВОЕНИЯ И ИРАНСКИЙ МИР, Ереван, «Гителик», 1990 г. В этой работе, также как и в своих следующих работах, Гарник Асатрян говорит не только о присвоении Низами, но он также выдвигает свои основные позиции, что азербайджанцы Ирана и азербайджанцы Кавказа абсолютно разные народы, и что Азербайджаном северный Азербайджан назвали только в 1918-м году. По поводу разных народов в руВики к счастью пока этот маразм не попал, (см. статью Иранские азербайджанцы), так как ни один серьезный историк этого не поддержал. По поводу названия страны такие попытки происходят, см. раздел "Арран и Азербайджан" выше.

Пантюркистские идеи, к сожалению, остались и окрепли среди мусаватистов на Кавказе и после русской революция. Мусаватисты, воспользовавшись общностью языка кавказских татар и азарбайджанцев, намеревались объединить их в единое государство в связи с чем вели широкую пропагандистскую кампанию. Так о них выразился в свое время один из наших поэтов.

Порою пишете вы, что тюрком был Заратустра,
Порою кощунствуете, что, мол, наш Низами.
То племя, которое обделено наукой и культурой,
Какой ему прок в присвоении генеалогий и славы...
Ваши смехотворные притязания — все ложь!
Видимо, позором вы считаете для себя бесславное невежество.
Извечно вашим ремеслом были грабеж и разбойные набеги,
Но никак не деяния Пророка и великих мужей.

Беспрецедентная по своим масштабам, грандиозная кампания по «натурализации» великого персидского поэта Низами чрезвычайно богата курьезами, способными вызвать зависть самого Козьмы Пруткова, Кстати, в «принесении в дар» персидского классика народу советской республики немалую роль сыграл и Е. Э. Бертельс — один из мобилизованных российских академических ученых. В своей книге «Низами» (Москва, 1956) он приложил немало усилий, чтобы принадлежность поэта к азербайджанцам не вызывала ни у кого сомнений.
Известно, что в некоторых средневековых рукописях поэм Низами имеется строка, где упоминается город Кум, близ Тегерана, как место его рождения. Но было принято «решение», что единственным местом рождения поэта должен быть город Гянджа, поскольку он там некоторое время жил. Следовательно, вышеупомянутая строка была объявлена поздней вставкой. Это мнение поддержал и Е. Э. Бертельс (названная работа, с. 68), В этих обстоятельствах «естественно», что и умереть Низами должен был в той же Гяндже. И если рождение в средневековье довольно часто не документировано, то смерть человека должна иметь документальное свидетельство хотя бы в виде надгробного камня. И такой камень был «найден»... к 800-летнему юбилею поэта. Но, как ни странно, сохранилась лишь прорисовка надписи этого надгробия. Куда же делся сам камень? — спросит читатель. Оказывается, он «уплыл» при своевременном наводнении, случившемся как раз накануне приезда в Гянджу группы экспертов-востоковедов из Москвы и Ленинграда, среди которых находился и наш учитель, поведавший нам эту историю. Камень, очевидно, уплыл очень далеко. Тем не менее роскошный мавзолей был сооружен.

Те кто изучил разделы "Могила поэта Низами" и "Пересмотр 1 - взгляд о происхождении Низами из Кума" поймут глупость этих претензий, так как подделывать надгробный камень не было смысла, о могиле и о захоронении Низами в Гяндже было известно за много веков до мусаватистов и советской власти (Учитывая описанное кол-во перестроек мавзолея Низами за 8 веков, никто не утверждал, что надгробный камень - есть 8-векой давности, скорее всего он был обновлен во время последней перестройки в начале 19-го века, о которой писал Бакиханов). На надгробной плите было только имя и дата смерти, а не слова "Великий азербайджанский поэт"

Асатрян последовательно упоминает это и в следующих работах.

ГАРНИК АСАТРЯН ЛЕГЕНДА О " ДВУХ АЗЕРБАЙДЖАНАХ" И КНИГА ПРОФЕССОРА ЭНАЯТ-ОЛЛА РЕЗА 17 февраля 1993 г., Ереван

Часть иранского культурного наследия к настоящему времени уже присвоена Азербайджанской Республикой: помимо персидского поэта Низами, "азербайджанским" считается целая плеяда блестящих персидских поэтов, художников и государственных деятелей - Катран Табризи, Асади Туси, Хакани, Реза-йе Аббаси, Бабак Хуррам-дин, Решид Эд-дин, Cammep-хан и многие, многие другие (см.: подробно: Г. С. Асатрян, Г. Х. Геворкян. Азербайджан: Принцип присвоения и иранский мир. Ереван, 1990; Г. С. Асатрян. Существует ли народ азари? 1I "Азатамарт", N 11, 1992).

Ну а дальше пошло поехало. В прессе и СМИ сотни статей типа - этой http://noev-kovcheg.1gb.ru/article.asp?n=52&a=13, этой Журнал «Власть» № 19 (673) от 15.05.2006. Арсен Мелик-Шахназаров, член Союза журналистов Москвы или этой "Президент Алиев предлагает фальсификацию истории вместо компромиссов": интервью советника министра обороны Армении

Выделю еще вот эту работу.

Рачия Симонян. Забытый подлог//Ишхаян Р.А. Вопросы происхождения и древнейшей истории армянского народа / Пер. с армян., доп. и коммент. Э.Е. Долбакяна. М.: Грааль (Люберцы: ВИНИТИ), 2002. 211 с.: ил. + + ил. на ч-б. вклейках. 1000 экз. ISBN/ISSN 5-94688-015-2

Этот источник коллега Дивот пытался предложить в 2008-м году.

Полную работу см. по линку

...Общеизвестно, что Низами родился в городе Кум, в Персии, но потом перебрался в Гянджу и волею судеб прожил там долгие годы. Это никогда не было предметом споров до конца 30-х годов нашего столетия. Об этом свидетельствуют средневековые литературные источники. Но, начиная с конца 30-х годов, Е.Э.Бертельс, при всесторонней поддержке своих азербайджанских коллег, всячески старался доказать, что Низами не только жил в Гяндже, но и родился там, что Кум не его родина.

Несмотря на то, что Низами жил и творил в Гандзаке тогда, когда предки современных азербайджанцев еще не проникли в Закавказье через Иранское нагорье, азербайджанские фальсификаторы истории силятся доказать, что во времена проживания Низами в Гандзаке этот последний был азербайджанским городом. Иначе сразу становится несостоятельной хилая конструкция о Гандзаке, как о родине Низами.

Как известно, до середины IX века Гандзак не упоминается ни в одном историческом документе. Бертельс принимает, что основными жителями Гандзака были выходцы из города Бердаа (арабское название армянского города Партава), но не говорит ни слова об их этническом происхождении. Не говорят об этом и его азербайджанские ученики.

Вместо них скажем мы: это были армяне и арабы, причем фальсификаторы всячески стараются принизить роль армян, все время посягая на армянские культурные ценности этого региона исторической Армении, считая их азербайджанскими. (В скобках отметим, что, например, упомянув армянского историка Киракоса Гандзакеци, они либо не указывают на его национальность как это делает Бертельс, когда армянского историка называет «источником того времени», либо прямо считают азербайджанцем. И это еще с той целью, чтобы имя города Гандзака не связывалось с именем армянского историка).

Истина в том, что Низами жил не в азербайджанском, а в армянском городе Гандзаке. Да, Гандзак был построен как армянский город, он оставался армянским городом и в годы проживания там Низами и после него. Но в Гандзаке постоянно проживали в довольно значительном количестве и арабы, и персы и курды, арабские и персидские чиновники. Но никогда – турки-азербайджанцы.

Одним из «аргументов» азербайджанско-бертельсовской кампании по азербайджанизации Низами - вопрос о его национальной принадлежности. Они утверждают, что поэт по происхождению турок-азербайджанец, не располагая при этом ни единым фактом, выдавая желаемое за действительность.

Ни в одном историческом источнике не найти даже беглого упоминания, обосновывающего эту точку зрения. Кроме некоторых средневековых рукописей отдельные сведения о персидском происхождении Низами можно почерпнуть непосредственно из его произведений. Еще в 1871 г. в своей монографии «Жизнь и творчество Низами» молодой венгерский ученый В.Бахер привлекал внимание исследователей к тому обстоятельству, что многие подробности биографии поэта отражены в его произведениях, в частности, в поэмах, и что невозможно составить его научную биографию, не принимая во внимание эти подробности.

Например, в поэме «Лейла и Меджнун» поэт рассказывает о своем роде, о наиболее известных людях этого рода, о родителях и других близких родных. В 16-й главе поэмы, озаглавленной «Памяти моей матери», Низами пишет: «Из древних курдов моя мама, она, к моему огорчению, давно умерла». Таким образом, сам поэт подтверждает, что его мать была курдиянкой. В 15-й главе этой же поэмы «Памяти моего отца» Низами сообщает, что деда его звали Заки, отца - Юсуфом.

Имена указывают, что они, видимо, были иранизированными арабами. С нашей точки зрения об этом свидетельствует и толкование слова «Низами». Это слово связано с арабским корнем «Назм», что означает нанизывать на нитку (например, нанизывать жемчужины на нитку), в переносном смысле - «размеренный», «спокойный» слог. Об этом говорит и полное имя поэта - шейх Низаметдин-Абу-Мухамед Ильяс ибн-Юсуф. Но несмотря на это, несмотря на то, что мать поэта курдиянка (по его свидетельству), а отец - иранизированный араб (по нашему мнению), Низами был персидским поэтом и по долгу службы жил в Гандзаке. Думал и писал он только на родном персидском языке.

Скажем также, что выбранные Низами литературные сюжеты не имеют никакого отношения ни к Азербайджану, ни к азербайджанцам.

...Ни в одном из 30 тыс. бейтов (60 тыс. строк) «Хамсе» нет ни одного упоминания об азербайджанцах. И не могло быть, поскольку на территории нынешнего Азербайджана тогда не было азербайджанцев, и, следовательно, не могло быть связанных с ними географических названий, как не могло быть и азербайджанских сказаний, эпосов, историй.

В касидах, газелях, четверостишиях также нет упоминаний об Азербайджане и азербайджанцах. Таким образом, ни один из героев произведений Низами не является азербайджанцем. А между тем, в отличие от этого, в литературном наследии поэта заметное место занимают Армения и армяне. Он питал глубокое уважение и любовь к армянскому народу, посвятил ему теплые строки. В описанных им армянских героях поэт видел индивидов с высокими человеческими добродетелями. Это особенно проявляется в поэме «Хосров и Ширин», героиня которой Ширин – армянка. (вот что писал об этом тот же А.Крымский, Энциклопедический словарь, Изд. Ф.А. Брокгауза и И.А.Ефрона, Санкт-Петербург, 1897, т.41, с.58) «... любовь сасанидского царя Первиза к армянской княжне Ширин должна аллегорически изображать стремление души человеческой к Богу». (Э.Д.))

Но вот националистически настроенные азербайджанские литературоведы в своих исследованиях даже избегают говорить, что в лице Ширин Низами воплотил одухотворенный образ армянки. Уж не говоря о том, что они никогда не писали, что по всей вероятности Низами был знаком с армянскими источниками истории Хосрова и Ширин, в частности, с «Историей» Себеоса._Свидетельством тому те сходства и совпадения, которые имеются между поэмой Низами и «Историей» Себеоса.

Велик был интерес армян к Низами за все эти восемь столетий. Не случайно, что произведения великого персидского поэта оказали заметное влияние на поэзию средневековых армянских мастеров слова - Хачатура Кечареци, Григора Ахтамарци, Константина Ерзнкаци, Ованеса Тлкуранци, Саят-Новы.

Возможность читать на своем языке великого персидского поэта азербайджанцы обрели лишь в связи с его юбилеем, после 1938 г. Сулейман Рустам перевёл на азербайджанский «Сокровищницу Тайн», Расул Рза – «Хосров и Ширин». Только в 1947 г. было осуществлено азербайджанское издание «Хамсе» в пяти томах. В том же году на азербайджанском увидел свет сборник «Лирика» с газелями, касидами и рубаятами Низами. «Странно, но факт» – немцы, русские, грузины, армяне и другие народы на своих родных языках общались с Низами раньше, чем азербайджанцы. Немцы, например, на 121 год раньше азербайджанцев перевели Низами (1818), русские - на 113 лет (1826) французы - на 119 лет (1829), англичане - на 93 года (1846).

Вот это есть действительность, вызывающая невольную улыбку. Чтобы как-то обосновать утверждение, что Низами азербайджанский поэт, надо было любой ценой доказать, что в XII веке существовала азербайджанская школа поэзии. Это надо было сделать, чтобы представить творчество Низами как логическое развитие этой школы. Эту цель преследовал Е.Э.Бертельс во второй главе своей монографии «Низами и Физули», озаглавленной «Литературная жизнь в Азербайджане в XII веке».

В принципе стоит почитать всю статью, чтобы посмотреть что напоминает статья "Азербайджанизация Низами" (особенно первую часть там как раз подробно описывается "мрачная сталинская кампания"). Стоит также понять, кто такой Ишханян, Рафаел Аветисович.

Вывод из всего этого следующий. Отношение к этой статье со стороны участников из Азербайджана как к элементу анти-азербайджанской пропаганды вполне логичен (справедлив или нет совсем другой вопрос).

Письмо Кристины ван Румбейка

О Кристине ван Румбейк почитать можно здесь - http://www.ames.cam.ac.uk/general_info/biographies/islamic/vanRuymbeke.htm

В 2009-м году, один из иранских википедистов, отправил ей письмо и опубликовал ее ответ. У меня нет сомнений в точности передачи ее ответа. Судя по ряду высказываний в ее письме и по объемам, можно предположить что цитата письма самого википедиста, не является абсолютно полной (это исключительно мое предположение, которое можно игнорировать). Опубликовано письмо было здесь.

Выделения мои.

Hello Dr. Van Ruymbeke

" Christine van Ruymbeke, "Science and Poetry in Medieval Persia: The Botany of Nizami's Khamsa", University of Cambridge Oriental Publications (No. 65), 2008. pg 9: "He might have been of Jewish background, or maybe Turkish."

However there was other contrarian viewpoints:

C. A. (Charles Ambrose) Storey and Franço de Blois (2004), "Persian Literature - A Biobibliographical Survey: Volume V Poetry of the Pre-Mongol Period.", RoutledgeCurzon; 2nd revised edition (June 21, 2004). Pg 363: "Nizami Ganja'i, whose personal name was Ilyas, is the most celebrated native poet of the Persians after Firdausi. His nisbah designates him as a native of Ganja (Elizavetpol, Kirovabad) in Azerbaijan, then still a country with an Iranian population, and he spent the whole of his life in Transcaucasia; the verse in some of his poetic works which makes him a native of the hinterland of Qom is a spurious interpolation."

I.M. Dyakonoff (1915- 1999). The Book of Memoirs, Publisher: (European House), Sankt Petersburg, Russia, 1995 (Russian). excerpt pg 730-731: "There were slight problems with Nizami - first of all he was not Azeri but Persian (Iranian) poet, and though he lived in presently Azerbaijani city of Ganja, which, like many cities in the region, had Iranian population in Middle Ages.""

Did Nizami also write in Hebrew? Would you know other authors who had Jewish affiliations as well? Was he Persian Jew?

Thank you for your email and your query on Nezami. I am grateful to you for writing to me for clarification rather than jumping to conclusions.

As you will notice from my book, I am absolutely NOT taking position on Nezami's origins, I am only mentioning - using the conditional - opinions found in previous scholarly works, one of which (but this is so far away I unfortunately cannot remember who the author might have been) must have mentioned the possibility that Nezami came from a Jewish background. If I remember correctly, no actual proof for this was given, except for his first name Ilyas son of Yusuf. The point I was making was that we have no biographical details on Nezami's origin, family background and education and thus need to look at his verses to understand who he was. I have not researched his background and all I can say is that no, there are no known works in Hebrew written by him, nor any traces of ties to a Jewish community, nor any mention by him that I know of that he was of Jewish origin.

As to the opinions you are quoting, I would like to remark that this is a dangerous and pointless debate, as we have no biographical details about this or about most other medieval authors who wrote in persian. There was no definition of political nationalities in the large Saljuq Turkish Muslim empire in which Nezami was living. Nationalities, as Soviet and present-day Azarbaijan or Iran refer to, is not a concept that is relevant for those times. People who call Nezami a Persian poet are perfectly right, as the language in which he chose to express himself was Persian, whatever his family background might have been, and it was most probably Iranian. The area and town in which he lived has become Azerbaijan nowadays, so Azerbaijan is perfectly correct in claiming him as a local man - this might also be correct for the Soviet Union at one time. In my eyes, this does not rob Persian culture from one of its greatest man either.

As to Medieval jewish authors, I do not research this but my experience tells me that they ought not to be too hard to locate, as I am sure their works or names would normally advertise their origins in one way or another.. There was no reason to hide this in any way.

I hope this is helpful and wish you success in your research.

C van Ruymbeke -- Dr C van Ruymbeke Soudavar Lecturer in Persian Faculty of Asian and Middle Eastern Studies UNIVERSITY OF CAMBRIDGE Sidgwick Avenue, Cambridge CB3 9DA

U.K.

Her email address: (cv223 ***AT*** cam.ac.uk)

Выводы из этого письма я делаю следующие:

• Современный ученый мир (также как и Рипка в 61-м году) считает национальность Низами не известной.
• Абсолютно нормально, то что Азербайджан чествует Низами как своего поэта. Это никак не мешает Ирану также считать его частью своей культуры
• Высказывания Дьяконова определены Кристиной как "dangerous and pointless debate" и явно находятся по ту сторону от научного консенсуса.

Оценка авторитетности источника

В своих выводах, я использую "метод глубоко анализа" источников и также ВП:АИ.

Метод глубокого анализа (метод Wulfsona)

Название метода исходит из того, что я лично ознакомился с этим подходом в решении посредника Вульфсона. Я не изучал, как и насколько экстенсивно он применяется в руВики.

ВП:ОРИСС это правило о текстах статей. Но в последнее время я заметил, что в аргументации о вопросе авторитетности того или иного источника стали использовать положения этого правила. На самом деле вся работа редактора Википедии по оценке авторитетности источников, по оценке значимости той или иной информации и так далее - это оригинальное исследование. И оно не формализовано, так как формализованы требования к текстам.

Обратный подход широко демонстрируется сторонами АА конфликта.

Ну, это авторитетная лажа. Следовательно она имеет быть право опубликована в Википедии.

Заключается она в том, что все что угодно можно опубликовать в Википедии, лишь бы был авторитетный источник. Это поверхностный подход.

Wulfson при подведении итога по книге Маркара Мелконяна впервые для меня продемонстрировал, что поверхностно к оценке источников редактора подходить не должны, а каждый источник следует изучать глубже. (Учитывая мой небольшой опыт, я не сомневаюсь что подобный подход демонстрировался другими посредниками не раз).

В своем анализе Wulfson сравнил текст Мелконяна с текстами других источников и обнаружил что в одном абзаце Мелконян практически дословно повторяет журналиста Томаса Гольца. Из этого Вульфсон делает вывод, что это абзац скопирован и Мелконян сам не имеет понимания о вопросе, который описан в данном абзаце. (конфликт мнений был между мной и Айком и этот анализ подтверждал мнение Айка).

Я хотел возразить, что а) у Мелконяна нет ссылок на Гольца б) размышления Вульфсона - это его личные предположения, так как можно предположить, что Мелконян скопировал текст из Гольца потому что полностью с ним согласен в) нет источников, которые бы описывали работу Мелконяна таким образом, то есть мнение Вульфсона - это исключительно его мнение, которое не опирается на источники.

Однако заглянув в правила поглубже, я понял, что ВП - не бюрократия, что оценка источника исключительно в ведении редактора Википедии и что данный подход, наоборот демонстрирует глубокое понимание посредником источников, которые он оценивает.

В дальнейшем Вульфсон продемонстрировал тот же подход в оценке работы Сванте Корнелла на русском языке, опубликованном в сбонике "АЗЕРБАЙДЖАН И РОССИЯ: ОБЩЕСТВА И ГОСУДАРСТВА". Сличив работу на русском языке с другими работами Корнелла, Сергей пришел к выводу, что текст русского перевода может быть искажен.

Я верю, что именно такой - глубокий и не поверхностный анализ и хорошее знание всех других источников в данной области, должен быть опорой посредника при принятии решений.

Таким образом "метод Вульфсона" мы можем сформулировать следующим образом:

При оценке авторитетности источника, посредник должен не только учесть формальные признаки источника, как то рецензии, регалии и должность автора, статус издания, и др., но также подвергнуть анализу сам текст источника.

ВП:АИ

Я использую раздел Опасайтесь ложной авторитетности ВП:АИ.

Выводы

Хоть я и не планировал этого делать изначально, но приведу собственные выводы.

Выводы на основе метода анализа текстов источников

Все приведенные мною источники, показывают, что пересмотра национальности Низами не было. Но именно о пересмотре национальности говорит большинство источников в статье "Азербайджанизация Низами", и в первую очередь Шнирельман, на основе которого введен термин "Азербайджанизация".

Общую картину я описал на СО здесь.

То есть мы имеем ситуацию, когда неспециалист по вопросу, описывает событие как "Такой-то сказал, что А=Б и это неверно", в то время как мы ясно видим, что "Такой-то сказал А=С" и западные специалисты за ним это повторили и ни разу не осудили.

При этом у нас нет на руках рецензий, в которых мнение неспециалиста осуждалось, так как все источники кроме Тамазишвили упоминали об этом вскользь и все использованные источники не являются профильными, то есть литературоведческими.

У нас получается ситуация, что предмет статьи определен именно набором таких не литературоведческих источников.

При этом нельзя подвергать сомнению факт о политическом давлении, и политической мотивации, во первых это верно, так как любое крупное событие в СССР того периода имела политическую окраску, во вторых использованные источники как раз специализируются на политической стороне событий (Шнирельман, Колларц, Тамазишвили). То есть окраску событий эти источники определили верно, а суть и предмет, нет.

Поэтому данные источники можно использовать только для описания политической стороны научной работы проведенной советскими учеными в конце 30-х, начале 40-х годов, но никак не для определение предмета этой работы, и никак не для оценки этой работы.

Выводы на основе ВП:АИ

Учёные степени означают авторитет только в той области, в которой они были получены (и даже это — не всегда). Старайтесь использовать в качестве источников публикации людей со степенью не ниже кандидата наук или известных экспертов в данной области.

Является ли автор уважаемым экспертом в данной области?
Для определения этого нужно ответить на несколько вопросов:

* Публиковались ли работы автора по данной теме в авторитетных научных журналах?
* Были ли получены негативные отзывы от известных экспертов в данной области на предыдущие или нынешнюю публикации автора?
* Ссылаются ли на работы автора как на достоверный источник другие авторы, работающие в данной области, в своих статьях (также опубликованных в научных журналах)?
* Есть ли у автора учёная степень по данной области знаний?

Возьмем основные источники и попробуем ответить на эти вопросы.

Тамазишвили - не имеет ученой степени, не является специалистом в области литературоведения, является биографистом. На данную работу ссылок не нашел.
Шнирельман - имеет ученую степень, не является специалистом в области литературоведения, о Низами не писал, упомянул в своей работе вскользь, ссылок на данный пассаж Шнирельмана не нашел.
Колларц - журналист времен "холодной войны", о Низами и о литературоведении никогда не писал, в источнике упоминает о вопросе вскользь, есть отрицательная рецензия, по вопросу Низами на Колларца ссылок не видел.
Тевари - см. выше. неавторитетный и политизированный источник.

И наконец Слезкин и Фрагнер явно не подтверждают предмет статьи, а больше выводы сделанные в моей работе. Что касается воспоминаний Дьяконова, то насколько я понял они уже были признанны неавторитетными.

Предложения

На основе сделанных Выводов, я думаю легко потребовать удаления статьи. Но это неверно по следующим причинам:

• теряется работа проведенная как мной, так и Дивотом. Я не посвящал бы столько времени работе над источниками, ради того чтобы удалить статью "Азербайджанизация Низами".
• удаление о Низами не устранит конфликта вокруг Низами как в Википедии, так и вне ее. Кухонно-обывательский взгляд, что в СССР де поменяли национальсть Низами и анаучные споры вокруг того азербайджанский поэт Низами или персидский, будут присутствовать.

Поэтому я предлагаю расширить статью, включив в нее источники, которые показывают, какие на самом деле пересмотры и какая на самом деле научная работа была сделана в СССР, как эта работа оценивается западными учеными, а текущие источники из "Азербайджанизации Низами" аккуратно использовать, чтобы показать политическую окраску этих событий. Это будет полезно, как Википедии, так и читателям. Временные рамки статьи я думаю следует расширить, чтобы показать в каком зачаточном состоянии находилось низамиведение до 30-х годов. Я также не думаю, что будет правильно ограничивать контекст исключительно пересмотром происхождения Низами и пересмотром принадлежности произведений Низами Азербайджану (те реальные пересмотры, которые были произведены), а включить в обзор всю научную работу советских ученых по Низами (сотни других пересмотров, которые были сделаны в ходе критического анализа), так как из цельной научной работы вырывать и рассматривать отдельно два или три положения было бы неверно. Естественно название я считаю следует изменить на что-то вроде "История изучения Низами", благо есть отдельные работы с таким же названием и значимость присутствует.

Итог номинации

Итог

Группа посредников, в составе Mstislavl, Kv75 и Drbug провели обсуждение номинации статьи Азербайджанизация Низами. Как было отмечено в дискуссии, статья соответствует большинству требований к ХС. Многие частные замечания в ходе обсуждения статьи были исправлены. Вместе с тем, у статьи есть ряд существенных недостатков. К числу наиболее существенных замечаний относятся:

• Название не является устоявшимся научным термином, оно недостаточно полно и точно описывает тему статьи, не является узнаваемым для читателя без дополнительных пояснений. В АА тематике существуют прецеденты, когда более короткое название заменяется более нейтральным, например, Разрушение армянского кладбища в Джульфе вместо Уничтожения хачкаров или Концепции армянской принадлежности урартов вместо Арменизация Урарту. Посредники просят основного автора статьи рассмотреть возможность переименования статьи в, например, Придание Низами статуса азербайджанского поэта, Провозглашение Низами национальным азербайджанским поэтом, Кампания по приданию Низами статуса азербайджанского поэта и т. п., для предотвращения непродуктивных споров не обращаясь на КПМ.

• При изменении названия рекомендуется изменение преамбулы с приведением ее к виду, подтвержденному АИ.

• Структура статьи не соответствует образцам структуры статей об исторических процессах, а просто повторяет структуру научной работы Тамазишвили.

По мнению группы посредников, мнения о возможных нарушениях Википедия:ВЕС, высказанные в обсуждении, вызваны объективными недостатками статьи. Примеры.

• В статье не упоминается о выделении в современном литературоведении персидской поэзии азербайджанской школы и про характер её связи с поэзией на азербайджанском языке. Поэтому на основании статьи складывается впечатление, что ассоциация Низами с Азербайджаном является абсолютно искусственной, носит исключительно политический характер и ограничена пост-советским пространством, в то время как доступна англоязычная литература, где творчество Низами связывают с возникшей позже поэзией на азербайджанском языке.

• В разделе Национальная идентичность Низами подробно рассмотрены только те компоненты национальной идентичности, которые подтверждают мысль о «неазербайджанистости» Низами — а именно неясные этнические корни (мать-курдиянка, отец — неизвестно), язык произведений. При этом не упоминаются аргументы, используемые теми, кто применяет к Низами термин «азербайджанский». Так, написано, что Гянджа имела в основном персидское население, но не указано, что Гянджа в те времена также имела смешанное население и значительный тюркский элемент и т. п.

Посредники считают, что изменение структуры статьи по примеру избранных статей Википедии об исторических процессах (например, Этногенез армян) могло бы привести к более полному освещению аспектов рассматриваемого процесса и устранению многих из указанных проблем.

На основании вышеизложенного посредники считают, что статье необходима дальнейшая доработка. В целях уменьшения бесплодных дискуссий перед повторной номинацией строго рекомендуется её одобрение посредниками на ПААЗ.

• Victoria 22:08, 25 августа 2010 (UTC)
• Dr Bug (Владимир² Медейко) 22:27, 25 августа 2010 (UTC)
• Kv75 04:29, 26 августа 2010 (UTC)

Абсурд

Я поставил некоторые шаблоны, но коллега убрал, ссылаясь на некоторые запреты. Обозначает ли это, что не нейтральность статьи навеки будет поддерживаться Википедией, только потому, что при избрании ее "Избранным" всех Азербайджанцев временно блокировали, изолировали? Мои аргументы были изложены здесь .( Behrudi 13:16, 29 марта 2013 (UTC) )

• Я думаю, что Вам нужно быть менее импульсивным. Мне представляется, что посредники должны прочитать вот это в первую очередь, потому как там речь идёт, как я понимаю, о публикации в научном журнале, которая оспаривает содержание статьи в Википедии. Это довольно интересно (я раньше с этим не сталкивался), и именно по этой причине заслуживает быть разобранным у нас в проекте. Я сейчас сообщу некоторым посредникам на их личные страницы. --MOTG 13:24, 29 марта 2013 (UTC)

Разберу в пять минут и без посредников. Вначале Вестник С-П университета опубликовал феерически безграмотную статью Джаббара Мамедова. Достаточно сказать что он полагает, что античное население Закавказья, в т. ч. кавказские албаны, а также скифы и киммерийцы были тюрками, и закрыть вопрос этой публикации. Я позвонил декану Восточного факультета Зеленеву (он ещё и главред Вестника) и задал ему вопрос, как получилось что в номер прошла такая безграмотная статья? Тов. Зеленев стал нести какую-то ересь, мол, пусть лучше пишут статьи чем стреляют. Тогда я предложил написать ответ, он согласился. Ответ обещали опубликовать в ноябре 2011, в итоге тянули до мая 2012, опубликовали с отзывом тов. Дроздова. Я несколько офигел теперь уже от уровня Дроздова и попросил знакомых востоковедов выяснить что это за комедия. Выяснилось что статья Джаббара Мамедова поступила в редакцию Вестника, которая отказалась публиковать её, в частности по причине политической направленности и уровня русского языка тов. Мамедова. Тогда доцент Дроздов взялся лично курировать эту статью. После моего ответа Дроздов написал отзыв, фактически защищающий тезисы Мамедова. Ну да наука - дело такое: аргументы сторон опубликованы, читатель делает выводы. За кем "осталось последнее слово", совершенно неважно.

Какую роль играет Дроздов во всей этой публикации я точно не знаю, но думаю что он поддерживает безграмотного Мамедова не за красивые глазки. Вот и все, что в сухом остатке. Если есть желание протащить статью Мамедова или Дроздова в Википедию, милости просим к посредникам. На 105% уверен что это не пройдет, такой безграмотной аргументации мне не приходилось до сих пор читать. Divot 16:09, 29 марта 2013 (UTC)

"Какую роль играет Дроздов во всей этой публикации я точно не знаю, но думаю что он поддерживает безграмотного Мамедова не за красивые глазки"

Привет всем. Т.е. ты этой фразой хочешь сказать, что "Дроздов поддерживал статью Мамедова за взятки!" - этого ты хотел сказать? Как это случается, что все, кто говорит, что Низами имеет к Азербайджану отношения - все они дурачки, проходимцы, заинтересованные и т.д., а те которые говорят противоположную - гении всех времен? Дроздов - он говорит этого за какие-то материальные (или же другие - только ты знаешь какие) интересы; Бертельс, Крымский, Марр говорят - за политические мотивы; Г.Араслы, Р.Алиев гворят - из-за национальных интересов; Мамедов, Набиев, Керимли говорят - из-за безграмотности; все эти ученые говорят - потому, что они далекие люди от Низамиведении и т.д. Позволь спросить - а ты кто? Профессор, академик, хотя бы кандидат, доцент? Хотя бы филолог по образованию? Ни кто из них. И те, на кого ты ссылаешься так же как ты - "Из числа твоих источников лишь небольшая часть имеет отношение к востоковедению, остальные работы — общеисторические, политологические, этнографические, научно-популярные" (Дроздов)

Ты опять используешь прием: на какие аргументы у тебя нет ответы, ты начинаешь с любыми методами порицать его авторов. Или же, зацепляясь за какими то второстепенными утверждениями автора, объявить всю его работу ересью. Так нельзя, дорогой. Тем, более в отличие от тебя и твоих источников, все они литературоведы, низамиведы и тому подобные люди.

Что эти люди говорят: Они говорят, что ни сам Низами, ни его никакие родственники (отец, мать и т.д.) не имеет к Иранскому городу Кум отношения. И когда-то относили его рода к Куму, из-за фальсификация биографов Низами, которого Бертельс и другие ученые научно опровергли. И сегодня если где-то упоминается его (или же его родителей) связь с Кумом, это просто из-за незнание последних научных достижений низамиведений, суть проблемы. Авторы связывают этого с изолированностью советской науки (тем более в 30-е годы) от Западных, слабостью научных связей СССР и Запада. Этого надо было обсуждать, а не каких-нибудь киммерийцев, отношению к низамиведении, которых я до сих не улавливаю. И теперь вопрос:

Как ты считаешь: имеет ли Низами или его род (отец, мать, другие родственники...) отношения к Иранскому, или же другому городу Кум? Сможешь ли доказать эту отношению? Behrudi 06:50, 1 апреля 2013 (UTC)

Всё это 100 раз обсуждалось, можете посмотреть в обсуждениях, не вижу смысла начинать снова. Да, Мамедов и Дроздов говорят глупости, это очевидно любому человеку с образованием в 10 классов. Если есть желание ввести их в статью, проводим вначале через посредников. Там я свои аргументы выскажу. Divot 07:23, 1 апреля 2013 (UTC)

P.S. "Они говорят, что ни сам Низами, ни его никакие родственники (отец, мать и т.д.) не имеет к Иранскому городу Кум отношения." - утверждение что Низами - персидский поэт, базируется вовсе не на "кумской гипотезе". Это в Азербайджане делают вид что есть такая логика, и доблестно сами себя опровергают. На самом деле, безотносительно к Куму, во время Низами Гянджа была городом с персидским и армянским населением, никаких азербайджанцев там не было, и быть не могло. Divot 08:28, 1 апреля 2013 (UTC)

А мне говорили, что ты трудный человек, трудно с тобой побеседовать, ты повторяешь одного и того слова в разных склонениях, до того, что наконец оппонент устает и не ожидая результат, уходит. Оказывается, вовсе не так и все до такого прост.

Значить, мы пришли к выводу, что через посредников можно отредактировать следующие части текстов на:

"Об этнических корнях Низами известно только то, что он — курд по матери[67][68]. Об отце не известно ничего. Некоторые исследователи по сей день ошибочно полагают, что Низами сам или же его отец происходил из города Кум в Центральном Иране, ссылаясь на некоторые фальшивые строки".

"Большинство средневековых биографов Низами (Ауфи Садид-ад-дин в XIII в., Доулатшах Самарканди в XV в. и другие) городом рождения Низами указывают Гянджу, в которой он жил и в которой умер. Когда-то существовала гипотеза, что он сам или же отец родом из Иранского города Кум, ссылаясь на некоторые строки из "Искенденаме". Но позже выяснилось, что эти строки поздние вставки идеологически-мотивированных переписчиков в одну из поэм поэта, т.е. фальсификация". Академик Е. Э. Бертельс отметил, что в лучшей и старейшей из известных ему рукописей Низами про Кум также не упоминается. В настоящее время существует устоявшееся мнение, принятое академическими авторами, о том, что отец Низами происходил из Кума[17], но сам Низами родился в Гяндже, и упоминание в некоторых его произведениях о том, что Низами родился в Куме — искажение текста[7]." Behrudi 10:52, 1 апреля 2013 (UTC)

---

---

Что думали средневековые исследователи, это их дело, мы не на них опираемся. О том, что Низами азербайджанизировали, пишут современные исследователи: Фрагнер, Тамазишвили, Дустзаде, Шнирельман, Панарин и пр. Никто из них не опирается на кумскую версию, поэтому мне непонятно с чего вдруг мы начали её обсуждать. Даже если Низами родился бы в Баку, он все равно был бы персидский поэт. По той простой причине, что а) писал по-персидски, б) азербайджанцев тогда не существовало в природе. Divot 11:32, 1 апреля 2013 (UTC)

Давайте так. Каждые пару месяцев появляется очередной представитель Азербайджана, который уверен что он знает правду о Низами, а все мы ошибаемся. И я вынужден в очередной раз подробно объяснять уже 100 раз объясненные вещи. На сегодня в статье есть куча АИ, на которых она базируется. Если у вас есть какие-то новые АИ, иначе рассматривающие вопрос, проводите их через страницу Википедия:КОИ-АА. Дайте мне знать если решите, я там напишу свои соображения. А в очередной раз объяснять что в Азербайджане и СССР о Низами писали глупости, мне неохота. Divot 11:40, 1 апреля 2013 (UTC)

Зачем ты берешь на себя эту тяжелую работу, что патом плакать: "Каждые пару месяцев появляется очередной представитель Азербайджана, который уверен что он знает правду о Низами, а все мы ошибаемся". Напоминаю, что "Википедия свободная энциклопедия, которую может редактировать каждый". Каждый день будет появляться кто-то и будет редактировать. Это их права. А ты не имеешь права запретить кому-то этого. Или ты уже давно считаешь википедию собственностью? Хочешь - пожалуйста, вступай на полемику, устал - тогда дай другим заниматься законным правом редактировать, обогащать википедию. Во-вторых - эти люди не говорят, что "Все люди ошибаются". Они говорят, что редакторы, родом из Армении, имеют конкретные интересы и политические цели. Поэтому при редактировании статей, имеющих отношения к Азербайджану, они не могут быть нейтральными. Т.е. они все говорят, что именно ты ошибаешься, или же целенаправленно ведешь читателей в заблуждение.

Например: "б) азербайджанцев тогда не существовало в природе.". Какой классный прием! Государство по имени "Азербайджан" не существовало, вернее существовало под другим именем. Это не обозначает, что в Закавказье вообще не существовали предки-тюрки азербайджанцев. Допустим, я недавно сменил фамилию и имя. Допустим, тогда меня звали Иван-1, а сейчас Иван-2. Это не обозначает, что раньше я не существовал, только потому, что человек под именем Иван-2 не числился в никаких документах. Смотри сюда. Там конкретный ответ на твой следуюший обман: "во время Низами Гянджа была городом с персидским и армянским населением, никаких азербайджанцев там не было, и быть не могло".

Я прошу от посредников, анализировать, учитывать и внести в статью мои поправки относительно "Кум"а (которых на верху выделил с красным шрифтом). Сравните и сделайте вывод - при каких редакциях смысл более понятнее читателю? И обязательно учитывать официальную рецензию на эту тему Санкт-Петербургского Университета. У меня нет охота месяцами здесь поболтать. Behrudi 12:52, 1 апреля 2013 (UTC)

До свидания. Любые изменения только через посредника. Divot 14:00, 1 апреля 2013 (UTC)

P.S. Источники обсуждаются здесь. Divot 14:18, 1 апреля 2013 (UTC)

Итак, мы округляли свои дискуссии. Посредникам прошу принимать решение:

Я попросил, чтобы эти фразы следующих текстов про Низами заменить на следующие?

---

• ЭТОГО:

"Об этнических корнях Низами известно только то, что он — курд по матери[67][68]. Некоторые исследователи полагают, что его отец происходил из города Кум в Центральном Иране".

• НА:

"Об этнических корнях Низами известно только то, что он — курд по матери. Об отце не известно ничего. Некоторые исследователи по сей день ошибочно полагают, что Низами сам или же его отец происходил из города Кум в Центральном Иране, ссылаясь на некоторые фальшивые строки".

- - - - - - - - -

• ЭТОГО:

"Большинство средневековых биографов Низами (Ауфи Садид-ад-дин в XIII в., Доулатшах Самарканди в XV в. и другие) городом рождения Низами указывают Гянджу, в которой он жил и в которой умер. Академик Е. Э. Бертельс отметил, что в лучшей и старейшей из известных ему рукописей Низами про Кум также не упоминается. В настоящее время существует устоявшееся мнение, принятое академическими авторами, о том, что отец Низами происходил из Кума[17], но сам Низами родился в Гяндже, и упоминание в некоторых его произведениях о том, что Низами родился в Куме — искажение текста[7]."

• НА:

"Большинство средневековых биографов Низами (Ауфи Садид-ад-дин в XIII в., Доулатшах Самарканди в XV в. и другие) городом рождения Низами указывают Гянджу, в которой он жил и в которой умер. Когда-то существовала гипотеза, что он сам или же отец родом из Иранского города Кум, ссылаясь на некоторые строки из "Искенденаме". Но позже выяснилось, что эти строки поздние вставки идеологически-мотивированных переписчиков в одну из поэм поэта, т.е. фальсификация".

- - - - - - - - - - -

А также, учитывать официальную рецензию Санкт-Петербургского Университета на эту статью Википедии и этого. Behrudi 05:35, 4 апреля 2013 (UTC)

"Некоторые исследователи по сей день ошибочно полагают..." - нарушение НТЗ. Если крупнейший специалист Джулия Мейсани, говорит "происходил из Кума", наше дело подать именно так, как сделано, а не говорить что она "ошибочно полагает".

"Но позже выяснилось, что эти строки поздние вставки идеологически-мотивированных переписчиков в одну из поэм поэта, т.е. фальсификация" - такое никто не говорит, это явно противоречит ВП:ПРОВ.

" официальную рецензию Санкт-Петербургского Университета" не имеет отношения к Википедии, которая в статье вообще не упоминается, и призвана только защитить бред, который Вестник до того опубликовал. То, что и исходная статья Джаббара Мамедова, и "рецензия" - чушь, очевидно любому, и я берусь это с легкостью доказать. Выставляйте к оценке источников.

Засим, все предлагаемые правки противоречат правилам Википедии.Это всё? Divot 07:02, 4 апреля 2013 (UTC)

"крупнейший специалист Джулия Мейсани" - "крупнейший" по какому вопросу? По низамиведение, что ли? Профессор какого то университета - это что ли крупнейший? Она писала в основном об Арабской литературе. А вы спросили ли ее отношение к Кумской гипотезе, или же опровержение ее Бертельсом? Вы точно знаете, что она в курсе дел, знает этого? А может она не знает русскую, поэтому и не читал книгу Бертельса, или же других советских низамиведов, - тем более если она 9 лет жила в Тегеране? Т.е. узнала Низами только через иранские источники. Вы должны представить отношение Мейсани к открытию Бертелса (относительно Кумской гипотезы), после этого сможем обсудить более объективно. Она не низамивед, а литературовед, которая писала кроме других классиков, и о Низами. Behrudi 13:03, 4 апреля 2013 (UTC)

Вы что-то не то говорите. Она автор классической работы по Низами. А Джаббар Мамедов - автор безграмотной статьи. Вот и все, что в сухом остатке. Divot 14:07, 4 апреля 2013 (UTC)

Итог

Предложенные изменения текста в случае их принятия снизили бы нейтральность статьи, поэтому они не принимаются.--Victoria 19:07, 7 апреля 2013 (UTC)

Я не согласен с итогом. Что мне делать?

User:Victoria здесь и здесь подводила итоги, c которыми я не согласен: Не учитывает и не хочет отражать в статье конкретных фактов и мнения ученых. С этим и поддерживает НЕ нейтральность статьи. Что делать при таких ситуациях?

Относительно не нейтральности статьи мои аргументы были изложены здесь, и вообще других участников здесь. Но никак все они не учитываются. Behrudi 12:56, 9 апреля 2013 (UTC)

И не будут учитываться, поскольку полностью опираются на источники, не являющиеся авторитетными и независимыми. Андрей Романенко 18:53, 9 апреля 2013 (UTC)

Кстати, Се автор статьи о Низами доктор философских наук Джаббар Мамедов. Настоятельно рекомендую к прочтению интервью с этим "народным академиком". Из шедеврального:

• У меня была оригинальная идея в сфере языкознания. // В ней был представлена единая таблица языков мира. // Посредством этой таблицы можно было анализировать все тонкости языков. // Эта таблица напоминала таблицу Менделеева. // Эта идея была размещена и обсужденная на более чем 1000 сайтов мира. // Я нашел языковую систему и определил, почему во всех языках присутствуют одинаковые части речи и почему их суффиксы отличаются друг от друга. // Я доказал, что все это связано с мозгом. // Согласно этой системе, местоимение является лишней частью речи.
• Кроме того, у меня есть идея, ставящая под сомнение принцип постоянства скорости света в физике. ... Моя идея с большим интересом была воспринята российскими учеными и была опубликована на всех Интернет-сайтах.
• В настоящее время я готовлюсь к защите диссертации на тему "Формы и методы невооруженной борьбы против государств-оккупантов", которую буду защищать в сфере дипломатической психологии.

Чтобы это интервью, не дай бог не пропало, делаю копию ([22], [23]). Divot 20:24, 9 апреля 2013 (UTC)